всех сторон утыкан постами, которые чуть что – открывали огонь на поражение. Правда, и так понятно было, что где-то в этом лесу стоят реактивные установки – «Катюши», да не обычные «Катюши». Откуда были такие слухи – особисты так выяснить и не смогли. Обычные солдатские разговоры – кто-то где-то слышал, а может, и сам придумал.
Секретная батарея показала себя осенью, когда сумела остановить прорыв немцев, подкрепленных адскими гончими.
«Царица полей», зарывшаяся по самые зубы в землю, уже изнемогала под натиском врага, еще чуть – и сомнут, и не остановить тогда будет… Но по небу вдруг ширкнули огненные стрелы, словно сам древний Перун сошел помочь своим славянам.
От грохота можно было сойти с ума. А впереди, в самой гуще немцев, всколыхнулась и закипела земля, словно в чертовом котле разбрызгивая ошметки горящей лавы. Там, внутри зыбкой синей стены, маревом дрожащей в каких-то метрах от окопов, плавилась сталь и горел воздух – но на солдат по-прежнему дул холодный октябрьский ветер, будто и не было ничего. Потом синяя стена рухнула внутрь и все накрыл непроглядный мрак, разом обрезав крики и жуткий нелюдской вой.
После боя из расположения батареи молчаливые санитары выносили закрытые с головой тела. На одних носилках ветер трепанул брезент, откинул угол, откуда бессильно свесилась рука – и остолбеневшие солдаты, прежде чем прозвучал резкий окрик особиста, успели заметить обтянутый высохшей кожей череп, словно бы человек голодал до самой смерти. С узкой ладони свисала серебряная цепь, увешанная непонятными знаками. Солдат разогнали по блиндажам, но было уже поздно – по окопам пошла гулять история о том, как на секретной батарее наши маги собственной жизнью пожертвовали, чтобы посильнее заклясть чудо-снаряды, которые спасли полк.
Пару-тройку таких болтунов забрали в особый отдел, откуда они потом вернулись тихими и мочаливыми, словно воды в рот набрали. На том все и закончилось.
Как в землянке у майора Половодова появилась эта самая Наталья – никто даже и не заметил. По всем правилам, должен был майор жить в расположении своей батареи и носа оттуда не показывать. Но, видимо, были у него связи в штабе – и жил Половодов неплохо, чуть ли не каждый день ездил на «виллисе» в ближайший городок, откуда возвращался ночью, да еще и под хмельком. До поры до времени никто на это не обращал внимания. Даже когда связистка каждое утро стала выходить из блиндажа майора, и то – позубоскалить на эту тему среди простых солдат много желающих не нашлось. С утра до ночи шло строительство новой оборонительной линии, ожидались затяжные бои. Тяжесть сырой земли на лопате – вот и все, что в такие дни помнит каждый, кто не при кухне, да не сидит на «губе».
Потом с Половодовым и вовсе стало твориться что-то неладное. Днями он молчал, глядел покрасневшими от недосыпа глазами в одну точку, невпопад отвечал на вопросы. И еще больше похудел, так что китель висел на нем уже как на вешалке.
– Да что вы мне все майором тычете? – раздраженно отмахнулся комполка Севастьянов, когда ему доложили о странностях