с матерым оборотнем в полную луну.
«Не пропадет», – подумал старшина и отвернулся. Зачем– то поглядел на свои сапоги – грубой кирзы, мокрые, исцарапанные сучьями и колючками. Двое суток уже он не вылезал из этого чертова бурелома. Постепенно мысли Нефедова перешли на другое. Пора было заниматься главным делом.
Степан Нефедов повернулся на каблуках и обвел свой отряд твердым взглядом прищуренных глаз.
Мертвые стояли ровно, только чуть колыхались на свежем мартовском ветерке, словно большая серая шаль. Приглядевшись, можно было увидеть истлевшие гимнастерки, каски, пилотки… Кое-где зеленовато светились медали и солдатские ордена. Тусклые глаза неподвижно глядели на старшину. Он откашлялся – хоть и слыл Степан человеком бесстрашным, а все-таки что-то екало внутри, когда стоял лицом к лицу с нежитью, пусть и накрепко заклятой Железным Словом.
– Ну так что? – намеренно громко спросил Нефедов. Он прошелся вдоль призрачного строя, крепко вдавливая подошвы сапог в сырой песок. – Значит, готовы искупить нарушение приказа товарища Сталина за номером 227? Готовы смыть… – тут старшина чуть не сказал «кровью», но вовремя осекся, – …смыть клеймо трусов, паникеров и дезертиров? Готовы с честью уйти на покой?
Строй чуть дрогнул – или это очередной порыв ветра снова качнул его. Ни слова не прозвучало наяву, но хор безжизненных голосов всколыхнулся в сознании старшины.
– Так точно…
– А раз так – слушай мою команду! Занять круговую оборону. Скоро здесь высадится подмога тем головастым, чью тарелку сбили летчики. И будет этой подмоги ох как немало. Так что, наша задача – не подпустить их, не дать забрать наш важный трофей, пока не прибудет подкрепление. Бой будет тяжелым, ясно? Ну ничего, – тут Нефедов усмехнулся, блеснув металлической коронкой, – двум смертям не бывать!
Он сделал паузу и резко закончил:
– Особенно в нашем с вами случае. Приступать к выполнению!
Серый туман развеялся и на поляне стало пусто. Но старшина знал – мертвые рядом. Ждут. И на этот раз не дрогнут. Он поглядел на хмуро привалившихся к сосне троих живых автоматчиков: всех, кого смог снять с охраны станции.
– Бакланов, Емелин – окапываться. Бы-ыстро! Лупащук – ты на холм. Следи внимательно, и чуть что – стреляй на поражение.
Потом Нефедов уселся на пенек и стал ждать, то и дело поглядывая на треснувшее стекло своих наградных часов.
Минутная стрелка двигалась удручающе медленно. Скорее бы уж.
3. Первый ход
Хрустнуло, зашуршало что-то за окном, словно кто-то большой продирался через кусты сирени. Степан Нефедов оторвался от шахматной доски и вопросительно глянул на замершего напротив колдуна Панкрата. Тот сидел, словно неживой, – казалось, и не дышит даже. Только глаза под нависшими седыми космами светились остренькими желтыми огонечками. Не поймешь его – слышал что-нибудь, нет ли. На лице у колдуна ничего не прочесть. Тем более, что нету у Панкрата никакого лица – клубится под рваным башлыком