окна, задернул занавеску и достал из секретера табакерку. Ветерок еле-еле колыхал прозрачный тюль, сквозь который в комнату заползала белая ночь. Вениамин присел на диван, набил трубку и раскурил ее.
Эйфория не заставила себя ждать. Приятный сквозняк обласкал лицо и заполз под расстегнутый ворот рубахи. Казалось, что это не ветер, а женская рука гладит его. Вениамин открыл глаза. Над ним висело светящееся марево. Оно медленно поплыло в центр комнаты и приняло облик восточной красавицы. Облаченная в шаровары и бюстгальтер из шелковой паутины дева поклонилась. Длинные ресницы ее дрогнули и застенчиво опустились. Девушка подошла ближе. Звон невидимых колокольчиков стал громче и незаметно превратился в волшебный мотив. Гостья загадочно улыбнулась и стала исполнять танец живота. Желая лучше рассмотреть ее, Вениамин приподнялся на локтях, изумление усилилось. Девушка, грациозно двигаясь, раздвоилась. Теперь дуэт очаровательных созданий извивался в полумраке и обольщал его. Танцовщицы парили в воздухе, едва касаясь пола. Шокуров поднялся с дивана и хотел присоединиться, но девушки жестами показали, что не стоит спешить – всему свое время. Они избавлялись от невесомых одежд, поражали откровенными, доходящими до непристойности движениями. В предвкушении любовных игрищ Шокуров разомлел. Его ожидания нарушил резкий порыв ветра. Он расшвырял по комнате исписанные листы, в беспорядке лежащие на столе, и превратил сказочных женщин в дым.
Вениамин ловил молочные струи, но они просачивались сквозь пальцы. Тщетность усилий заставила Шокурова обреченно взмахнуть руками. К вящему удивлению он взмыл подобно птице и вылетел в проем окна. Под ним, в россыпях огней, спал город. Вениамин полетел к озеру. Огромная луна отражалась в амальгаме водоема. Восхищаясь ее приглушенным светом, покачивали метелками соцветий камыши. Белоснежные кувшинки с сомкнутыми лепестками дополняли красоту летней ночи. Шокуров парил над озером и искал пропавших соблазнительниц. Тихий всплеск привлек внимание Вениамина. Абсолютно не стесняясь своей наготы, девушки манили его к себе. Их мокрые тела переливались, словно выточенные из горного хрусталя. Груди выглядели до того соблазнительно, что Шокуров захотел припасть к ним губами. Смутное предчувствие беды подсказывало, что это лишнее. Начинало светать. Вениамин сделал прощальный круг и полетел обратно.
Располосованный лентами дорог город встречал утро. Фонари погасли, по улицам ползли похожие на огромных жуков поливальные машины. Вениамин без труда отыскал свой дом, влетел в распахнутое окно и рухнул на диван. На какое-то мгновение он провалился в небытие, но быстро пришел в себя. Глядя в потолок, воскресил в памяти яркие образы и ощущения, испытанные ночью. «В мире нет ничего, кроме Великой Пустоты. В ней человеческое воображение рисует все, в чем нуждается» – вспомнил он слова Будды. Хотелось валяться и фантазировать, рисовать в воображении сцены продолжения изумительной ночи, но дела принуждали к другому – банальному