должен был ожидать магистр Кольтенброк со своими друзьями, похитителями трупов. Я прекрасно знал, что некоторые студенты и сами выкапывают свежие трупы на кладбищах, другие же используют для этого кладбищенских воров, которым платят определённую сумму за столь грязную работу. Также мне было известно, что, порою, то из администрации городского погоста, то из монастыря, приходят жалобы бургомистрам на то, что ночью был похищен очередной труп. Местные власти злились на нас и, при желании, могли устроить показной процесс, обвинив кладбищенских воров не в научном рвении, а в колдовстве. Мой друг Манфред, будучи знатоком юриспруденции, так и заявил: «Пока у нас действует свод законов „Каролина“ (11), в колдовстве может быть обвинён каждый, кто поступает не так, как принято среди добрых христиан».
Читая Галена «De usu partium corporis humani» (12), я запнулся на его фразе про «короткошеих живых существ», одним из которых является человек, чьё строение, собственно, древний медик и постарался описать. Как назло, на этом месте я остановился и долго не мог продвинуться дальше. Мою голову заняли совсем другие мысли.
Неужели я тоже стану похитителем трупов? Мысль о том, что я ночью, на мрачном, пустынном кладбище буду раскапывать могилу, вскрывать гроб и вытаскивать из него мертвеца, приводила меня в ужас. С другой стороны, я буду не один. Многие студенты уже испытали это, и не один раз. Кое-кому даже нравится таким образом «щекотать» себе нервы. Зато потом я смогу спокойно изучать строение человеческого тела, его органы… Ведь к этому же стремился и Гален, раскрытая книга которого в данный момент лежит у меня на коленях… Как же я собираюсь лечить людей, не зная строения человеческого тела?»
Я подошёл к окну, иногда мне нравилось слушать уличный шум. Речная прохлада освежила моё лицо. Я услышал привычную ругань грузчиков, голос зазывалы в лавку, где продавались редкие книги по ценам, которые «могут вызвать только радостные улыбки», и почувствовал острое желание зайти в трактир. Через минуту моё желание переросло в неодолимую потребность, и я вышел из дома, после чего направился в сторону Йоркштрассе (13), где находилось часто посещаемое нами заведение под скромным названием «Шхуна».
Было около пяти вечера. Августовский зной не спешил покидать дворы Закхайма.
В запасе у меня оставалось почти два часа.
Йоркштрассе – это практически другой пригород Лёбенихта, община Нойе Зорге, которая была образована в 1662 году. Те же фахверковые здания, та же теснота и вонь. Впрочем, мы ко всему этому уже привыкли, и по-своему любили данный район.
В трактире было не так весело и шумно, как это бывает по вечерам, особенно, если сюда наведаются грузчики-литовцы. Впрочем, нескольких буршей, пришедших в «Шхуну» после занятий, я уже заметил. Музыкантов ещё не было, обычно, они появлялись здесь после шести. Я присоединился к своим собратьям по Университету и заказал вина. За столиком в компании пожилого господина в длиннополом