наивна и проста, обязательно попадет в какую-нибудь историю. А нам она совсем не мешает. Правда, ведь?
И в том было зерно правды. Нина имела талант быть незаметной, даже находясь в двух метрах. И он вскоре насколько привык к ней, что перестал замечать. Даже целуя Алю, шепча ей признания в любви, читая стихи, он не обращал на Нину никакого внимания, не смущался. В конце концов, до недавнего времени он и сам был таким же застенчивым и нерешительным.
Аля и Миша так упивались своим счастьем, так безоглядно любили друг друга, что для всех знакомых стали предметом зависти. У кого белой, а у кого и черной. Но они ничего не замечали вокруг, наслаждаясь друг другом. Не заметили и того, что Нина, вернее Ниночка, влюбилась в него. И эта тайная любовь приносила девушке только страдания и мучения. И катились их отношения к своему логическому завершению – к свадьбе. Да только логика иногда выкидывает кренделя, не подающиеся здравому объяснению. Ссора вспыхнула из-за пустячка, но переросла в серьезные разногласия. Взаимные упреки, недомолвки, обиды разом выплеснулись наружу. Никто из них ранее и не подозревал, что они накапливаются где-то в глубинах души. И вот теперь вырвались на волю, обжигая и уничтожая. Много раз они пытались встретиться и обсудить сложившуюся ситуацию в спокойной обстановке, но каждый раз вновь ссорились, усугубляя и без того напряженность и раскол отношений. А потом Михаил совершенно случайно увидел Алю в компании высоко, симпатичного парня, атлетического телосложения. Ревность в одно мгновение вспыхнуло, ослепило и помутило разум. А тут и Ниночка подвернулась со своим признанием в большой любви. После бурно проведенной ночи, с глаз спала пелена. Он с недоумением смотрел на Нину в своей кровати. Признаваться в своей слабости не хотелось, особенно перед этой «серой мышкой», поэтому он буркнул что-то обидное и грубое, и ушел, громко хлопнув дверью. И не придумал ничего лучшего, как сбежать. Было лето, каникулы в разгаре, и потому уехал он надолго и далеко. От всех проблем, от переплетения лабиринта. К тетке на Украину.
Вернулся уже осенью в город на Неве, с планами по решению кризиса в отношении с Алей, и правдоподобными извинениями перед Ниной. Но, как оказалось, все его приготовления были напрасны. Обе девушки, бросив институт, укатили в родной городок, где-то на Урале. Адреса точного Миша не знал. Конечно, при большом желании он мог отыскать. Отец работал в органах не последним человеком. Но не захотел. К тому же доктор Время уже затянул раны. Постепенно утихала боль, притуплялась любовь. Оставались лишь тоска и пустота, с которыми, к его безмерному удивлению, можно было жить. И он жил.
Жил до апреля. Когда однажды, вернувшись из института, он застал дома нервно курящего, одну за другой, отца и мать на грани сердечного приступа. А на диване – сверток с младенцем и прилагающая к нему записка: «Это твоя дочь. Меня не ищи. Бесполезно. Нина».
И мать, и Михаил были полностью солидарны в своем решении: