нельзя, знающим тоном сообщала Бурдымагина. Это можно сделать лишь в один день в году. Вернее, в ночь. А именно на Ерофея-мученика, семнадцатого октября. Надо прийти на могилку глухой ночью, но до первых петухов, раздеться донага, встать к ней спиной, обернуться три раза вокруг себя и попросить:
Ты, ты, дух нечистой красоты (назвать его по имени),
помоги
Мне, убогому (назвать себя), и по разуменью строгому
не нашли в меня тоски
Из-за гробовой доски. Буду я тебе служить,
но и мне чтоб не тужить.
И вдвоем с тобою мы повредим другим умы.
А себе хочу желать: мне б
Ума не потерять.
Потом нужно поклониться три раза, но опять же, стоя спиной к могиле или к гробу, где лежит тот, которого просишь.
– А дальше? – прерывающимися от волнения и ужаса голосами спрашивали у Кати подружки.
– А дальше все, – важно отвечала она. – Если все пройдет правильно, покойник станет вам помогать.
– А если неправильно?
– Нужно искать другого заложного. С этим – всё. Больше не захочет являться.
– Да как же узнать?!
– Оно само покажет, услышал мертвец или нет. Так мне бабуся моя сказывала, а бабуся в таких делах волокет. Даром, что ли, ворожеей в округе слывет…
Вера и сама удивилась, насколько четко сохранился в памяти рассказ Катюшки. Словно не прошло с того времени почти пятнадцать лет. Стояло жаркое лето. Девчонки валялись на траве рядом со склепом семейства фон Торнов. Одуряюще пахла отцветающая сирень. В ее горьком аромате отчетливо прослеживался запах тлена, отчего на душе присутствовала непонятная тоска. Но, возможно, эта неясная грусть явилась результатом рассказа Катюшки.
А ведь сегодня как раз семнадцатое октября, неожиданно пришло в голову Вере. Ее словно током ударило. До первых петухов – это до какого же времени? Часов, наверное, до двух, до трех… И что же из этого следует? Да ничего, конечно. Так просто… Взбредет же в голову.
Вера вновь постаралась заснуть. Она повернулась на правый бок и закрыла голову подушкой. Шум дождя и скрежет веток пропали. Но тишина оказалась настолько гнетуща, что она вновь вернулась в первоначальное состояние. Мысли о Катюшке и ее рассказе никак не желали покидать сознание. Кладбище, старинные надгробья, мертвый запах догнивающей сирени… А может, в этой жутковатой истории имеется доля правды? Не, бред! Какая там, к черту, правда! Детские сказки! Однако можно проверить, словно прошептал кто-то во тьме.
До первых петухов… Сколько еще осталось?
Вера взглянула на табло электронных часов. Только половина двенадцатого, а казалось, городские куранты пробили одиннадцать так давно.
И все же…
А что все же?
Можно сходить.
Уж не свихнулась ли ты? В такую погоду! И дорога туда давно забыта. Да хоть бы и помнила ее, в такой дождь и в полную темень и двух шагов не сделать.
Но