постоянно должны были ходить не иначе, как в масках…
26-го его королевское высочество весь день не выходил из своей комнаты; но маски во множестве делали визиты друг другу и веселились между собою сколько могли.
27-го маски хотя и собирались на другой стороне реки, но пробыли вместе недолго и разъехались, кто куда хотел…
29-го. В этот последний день маскарада все наряженные, по данному из крепости сигналу, собрались после обеда на другой стороне реки, в Сенате, где было угощение, которым окончились маскарад и все празднества по случаю заключения мира. Когда императорская фамилия и маски съехались, начался, как и неделю тому назад, обед, за которым много пили. Потом столы и скамьи были вынесены из большой залы, и открылись танцы, продолжавшиеся до поздней ночи. Между тем не переставали сильно пить, причем тем, которые не танцевали и находились в боковых комнатах, доставалось больше всех; но и мы, когда танцы кончились, получили свою порцию, так что очень немногим удалось к утру добраться до дому не в совершенном опьянении. Я всячески старался избегать попойки, ссылаясь на свое дежурство, и потому воротился домой еще сносным…
31-го тайный советник Геспен давал обед, на котором были его высочество, генерал Аллар, барон Мардефельд, тайный советник Бассевич и многие из нас. Мы оставались у него до вечера и сильно пили.
Ноябрь
1-го, в четыре часа пополудни, его высочество с небольшою свитою ездил на свадьбу молодого князя Репнина, которая справлялась в доме старого Пушкина[34], родного отца невесты. Когда его высочество приехал туда, раздались обыкновенные звуки труб, и он был встречен внизу у крыльца маршалом свадьбы с жезлом и шаферами, которые проводили его до комнаты, где император и императрица сидели уже за своими столами[35]. (Государыня, впрочем, приехала только что перед нами.) Отдав издали поклон их величествам, на который они отвечали весьма милостиво, герцог сел, по указанию маршала, наискось против императора, где для него и его свиты были оставлены места. Вскоре после того начались обыкновенные свадебные церемонии. Прежде всего вышли из ближайшей комнаты трубачи и проиграли на своих инструментах. За ними следовали один за другим двенадцать шаферов, имевших на левой руке банты из розовых лент, и после всех маршал (подполковник гвардии князь Голицын), у которого, для отличия, бант был на правой руке. Потом вошли обе подруги невесты (Braut Jungfer), старшая графиня Головкина и княжна Щербатова; последняя села по правую, а первая по левую сторону против невесты. Затем маршал и шаферы опять ушли в смежную комнату, откуда, впрочем, скоро возвратились, но с тою разницею, что за ними вместо подруг невесты вышел дружка (Vorschneider), перед которым один из шаферов нес его нарукавный бант на плоском серебряном подносе. Должность дружки в этот раз исправлял камер-юнкер Балк, превосходно знающий свое дело. Подойдя к столу, он прежде всего низко поклонился государыне, потом невесте и наконец