С каждой из вас я обязательно познакомлюсь поближе в ходе проведения следственных действий, поэтому можете пока не спешить с громкими обвинениями в мой адрес. Все, что вы сейчас говорите, фиксируется. И каждое ваше слово может быть использовано в ходе судебного процесса не в вашу пользу. Я понятно излагаю?
Ответом ему было тоскливое молчание.
– Оч-чень хор-р-рошо! – подытожил Шестаков. – С вашего разрешения, перейду к главному. К тому, из-за чего мы, собственно, здесь все и собрались. Во-первых, расскажите мне, дамы, кто из работников вашего, скажем так, издевательского дома в данный момент отсутствует по причине отпуска, отгула, болезни или по какой-либо иной причине?
– Все здесь. Кроме Мефодия Даниловича, разумеется, – первой отозвалась «золотая».
– Тогда почему я среди вас не вижу шатенки со светло-серыми глазами? Ей около двадцати восьми. Рост – слегка за метр семьдесят. Телосложение плотное, лицо овальное, смуглое.
– Новых сотрудников наш редактор не нанимал уже года два, – опять откликнулась первой «золотая».
Шестаков покачнулся с пятки на носок, перешагнул через чьи-то миниатюрные кейсы, раздавленный помадный перламутр и лаковые туфли с выгнутой шпилькой, пробрался к узкому окну, сдвинул в сторону цветок с большими темно-зелеными листьями и присел, ссутулившись, на неширокий подоконник.
– Значит, как я понимаю, у вас нет желания сотрудничать с органами?
Шестаков вздохнул. Хотя все входы и выходы офисной высотки «Фестиваля» блокированы, лифты и пожарные лестницы перекрыты, крыша контролируется снайпером с соседней высотки и даже неуловимой Гюрзе, казалось бы, никак не выбраться из «Фестиваля» незамеченной, его одолевали неприятные предчувствия. Удивляясь самому себе, Шестаков подергал затворы оконных конструкций. Убедился, что они зафиксированы намертво.
– Ангара, прием, – вызвал он Седого, слегка ударив пальцем по клипсе на мочке уха. – У нас не хватает одной подозреваемой.
– Я трижды все проверили, – откликнулся Седой. – Здесь и спрятаться-то негде.
Шестаков еще раз пересчитал молодых журналисток. Под его взглядом они вжимались друг в дружку, рефлекторными движениями одергивая свои одинаковые мини, и быстро опускали взгляды в пол.
– Тогда где она? По-вашему, она летать научилась? – проворчал Шестаков. – Каратаев готов к разговору?
– Готов.
Директора и главного редактора издательского дома «Республика» Мефодия Даниловича Каратаева содержали отдельно, в его комнате отдыха, уложив лицом вниз на итальянские диванные подушки. Рот временно задержанного украшал табельный кляп. Шестаков устроился в глубоком кресле из кожи серого венесуэльского крокодила и подал знак Седому. Освобожденный от кляпа Каратаев пронзительно взвизгнул:
– Вы! Да как вы смеете?! Вы хоть знаете, чье это издание?!
– А сами-то как думаете? – буркнул Шестаков. – Мефодий Данилович, может обойдемся без громких заявлений