голос тут же вмешался:
«Отпустил бы и сам бы посодействовал, чтобы парень попал в нормальную часть, а не в стройбат. Армия – это школа мужества!»
«Служить в специальном подразделении, конечно, почетно, но довольно опасно!» – попробовал возразить Клим внутреннему голосу.
«Не опаснее, чем в стройбате, где бытуют зэковские законы!» – вставил реплику ехидный внутренний голос.
Клим не успел ответить своему постоянному оппоненту, как из душа первым вышел немного погрустневший Гарик и сразу же уселся на стул.
Из одежды на Гарике красовалась только звезда Давида на золотой цепочке. Насколько Клим помнил, когда Гарик вышел из-под воды, этого украшения на нем не было.
– Половину морского фрахта в республике держат наши люди. Ты правильно сделал, что не стал отказываться от предложенного тебе выхода! – сказал Гарик и при этом указал глазами на звезду, висевшую у него на груди.
– Я, конечно, понимаю, что все в мире принадлежит деньгам, но как нам отсюда выбраться? – спросил Клим, закидывая руки за голову.
– Это не вопрос! Ты правильно заметил, что деньги решают все! Через пару дней приедет за нами консул и вытащит отсюда! Никто не будет портить отношения с Израилем из-за какого-то паршивого танкера! – воскликнул Гарик, надевая прямо на голое тело шорты.
– Ты так уверенно говоришь, что меня прямо завидки берут! – покачал головой Клим.
– Не один раз меня сажали в каталажку! Через день-другой всегда с извинениями отпускали! – только успел сказать Гарик, как дверь широко распахнулась.
На пороге возник здоровенный сержант.
– Вас, господа, суперинтендант просит пройти в кабинет! – громко сказал он и отступил в сторону.
Клим не стал возражать и живо соскочил с кровати. Поймав торжествующий взгляд Гарика, он первым проследовал к выходу из этой комфортабельной камеры.
В коридоре, кроме сержанта, больше никого не было. Сержант, скрестив руки на груди, стоял в метре от окна, выходящего на неосвещенный аэродром, где стояли зачехленные самолеты.
Кроме застегнутой кобуры на поясе, оружия у здоровяка сержанта больше видно не было.
Клим не успел рассмотреть сержанта, которому на вид было лет сорок, как в дверном проеме появился Гарик.
Но в каком виде!
Картинно держась правой рукой за бок, левой рукой Гарик поддерживал стонущего сына, который еле передвигал ноги.
«Хлипкая молодежь нынче пошла!» – успел подумать Клим, как внутренний голос тут же вмешался: «Ровно минуту назад папочка с сыном с удовольствием мылись в душе, и ничего у них не болело!»
«Ничего не могу тебе сказать, но, по-моему, в данной ситуации это правильная тактика», – согласился Клим, первым заходя в открытую наискосок от их камеры, вернее номера, дверь.
За большим полированным столом восседал суперинтендант собственной персоной.
– Садитесь, господин Эшкоп! – предложил суперинтендант, ткнув рукой в стул напротив себя.
Судя по тишине за спиной, Клим находился