соединила разрозненные рабочие посёлки в единые городские пространства. Это и Пермь, и Иваново, и Нижний Новгород, и Екатеринбург, и Чита и т. д.
Городку Заволжью в этом плане повезло. Он сразу был построен правильно: школы, больница, баня, клуб, парк, стадион, магазины, жилые дома.
Коммунисты показывали всему миру, что и рабочий класс и его авангард пролетариат, если ему создать условия может жить вполне мирно и счастливо. И они были правы, чтобы понять насколько, сегодня, например, можно посетить город Шую (это рядом), и ощутить, всю дореволюционную радость и надежду пролетариата зажатого между коптящим производством и ветхим бараком при этом же производстве, шуйской водкой и кладбищем, когда они получили весточку о смене власти. В этом «пейзаже», конечно, когда, до них дошла весточка, что где-то в далёком Санкт-Петербурге нашлись сильные люди захватившие мосты, почту, телефон и телеграф, они тоже развернулись «во всю».
Шуйский гегемон ценит юмор, но и заволжский пролетариат «современного разлива» ничуть не отстаёт от шуйцев. Чего стоит дорога на завод ЗМЗ и обратно. Всё по-людски: магазин ритуальных услуг, как предупреждение «о непосильном труде на благо капитализма», затем кабак, как напоминание о «цветущем рынке», проходная, как водораздел между рабочим и его работодателем-тираном и обратно: проходная, кабак, магазин ритуальных услуг.
Итак, в 1962 году гидростроители оставили после себя оазис социализма с перспективой того, что он вырастит в оазис коммунизма, и стали разъезжаться на другие комсомольские стройки. Это были особые люди, как космонавты. Ощутив раз подъём духа, они постоянно стремились к новому восхождению.
Павел Маленёв так описывает завершение строительства Горьковской ГЭС: «Для многих тысяч строителей праздник, каким считалось затопление котлована, сменился мучительным вопросом: а что делать дальше, если основной объём работ по строительству Горьковской ГЭС уже завершён? Тем, кто отработал на стройке по 5-6 лет и подошёл к солидному возрасту, кто обзавёлся детьми, было уже не с руки сниматься с обжитого места. И они стали устраиваться, где могли: в подразделениях остающегося стройтреста, на лесозаводе, на ремонтно-механическом и бетонном заводах, возникших в годы строительства ГЭС, или поблизости – в Городце, Правдинске, Балахне и Сормове. К тому же остающихся успокаивала новость: дескать в Заволжье скоро начнёт строиться огромный завод: то ли велосипедный, то ли по выпуску запасных частей, который потребует множества рабочих кадров.
Ну, а молодые поехали на строительство Братской ГЭС и Красноярской ГЭС. Так уехали со своими семьями и многие мои друзья детства, в том числе Шурка по прозвищу Мартышка.
Рыба, шедшая непривычным речным руслом, вдруг натыкалась на бетонную плотину и, скапливаясь как в мешке, буквально кишела на поверхности возле электростанции.
В тот год всё Заволжье питалось рыбой. Рыба на первое, рыба на второе, даже на третье. Третье – это самодельные консервы. Их наделали в неисчислимых количествах