и снова остро взглянул на Романа, который с непроницаемым лицом ковырялся в тарелке.
– Очень интересный расклад! – сказал Торопов, только сейчас сообразив, что надо что-то отвечать.
– Ты повезешь новейший пластик, обладающий уникальными прочностными характеристиками. Надо проверить его на продольное и поперечное растяжение. Мы только посредники, а поставка даже минимальной части некондиционной продукции грозит нам миллионными штрафами! Мы договорились с ученым, который живет на этой улице, о проведении исследований в приватном порядке, – Генрих посмотрел на Романа, ожидая его реакции; опять не увидев никакой мимики на лице Торопова, досадливо хмыкнул. Но затем, когда он снова открыл рот, Роман сказал фразу, которую давно от него ждали:
– У меня нет возможности отказаться, тем более что я хорошо знаю твоего брата и подвести его после того, как он меня буквально протолкнул через границу, будет непорядочно.
Про себя Роман с раздражением подумал:
«Нашли «левый» канал поставки стратегического сырья и гоните его через Прибалтику. Контрабандисты хреновы!» Лицо Романа при этом сохраняло выражение абсолютного спокойствия, а губы выговаривали те слова, которые Генрих от него ждал.
По мере того, как Торопов говорил, лицо собеседника разглаживалось и смягчалось. Генрих видимо не ожидал такой быстрой реакции на свое предложение и, расслабившись, потерял контроль над беседой.
Уловив изменение в настроении хозяина дома, Роман стал задавать наводящие вопросы: чтобы больше выведать.
– Что это за человек, к которому я поеду в Москве? На каком этаже он живет? Какая у него квартира? Есть ли охрана?
– Ты прямо как разведчик, готовящийся к выполнению акции, – засмеялся Генрих, но смех его показался Роману ненатуральным.
Слово «акция» больно резануло слух Торопова. Не показывая вида, Роман засмеялся и, ловко поддев вилкой здоровый кусок копченого лосося, отправил его в рот.
– Жизнь дается человеку только один раз, и надо прожить ее так, чтобы оставить после себя горы пустых бутылок и толпы обманутых женщин. В гостях у тебя ни то, ни другое мне не грозит; наверное, надо отправляться спать, – зевнув во весь рот, поделился он своими соображениями.
– Конечно, надо, только делать этого нельзя. Через двадцать минут выезжаем, – заметил Генрих, за все время беседы первый раз обнаруживая нетерпение.
– Неужели мои документы уже готовы? – удивился Торопов.
В этот момент в дверь осторожно постучали.
После повелительного «ну» фотограф медленно открыл дверь. Бесшумно войдя в комнату, с поклоном протянул Генриху большой коричневый конверт.
Открыв его, «родный» братец Зигмунда, в чем теперь Роман весьма сомневался, вытащил пачку документов и двумя пальцами подал своему собеседнику. Брезгливая усмешка, скривившая губы Генриха, не прошла мимо внимания Торопова, но показывать Роман ничего не стал.
Взяв документы, Торопов обнаружил, что имя у него