рот из-за короткого повода. Друзья некоторое время молча смотрели им вслед. Фигура Франмара быстро уменьшалась, растворяясь в белёсой мгле, вскоре замер и стук копыт. На тракте вновь воцарилась тишина.
– Н-да-а, дела, – протянул Торин. – Надо ж так! Нижнюю челюсть…
– Вот то-то, что нижнюю челюсть, – мрачно произнёс Рогволд. – Откуда такой обычай! Ну ладно, харадримы сдирают кожу с трупов наиболее мужественных врагов, набивают её соломой и выставляют на всеобщее обозрение, но чтобы так… Слышал я, впрочем, что есть такой народ, далеко на востоке, за Рунным морем, в месяце пути от Дэйла. Но откуда они взялись здесь?! Ничего не понимаю!
В Хэмсале постоялый двор оказался не в пример просторнее асторского, и народу в нём было меньше. Без всяких препон путешественники взяли комнату, и Фолко с наслаждением повалился на широкую кровать. Всё закружилось перед глазами смертельно уставшего хоббита, и одежду с него стаскивать пришлось уже Торину. Фолко крепко заснул, не дождавшись ужина.
…У него были крылья – огромные, сильные; он парил высоко над землёй. Под ним расстилались незнакомые равнины, виднелись какие-то горы, какие – он не знал. Пространства под ним скрывал вечерний сумрак, длинные ночные тени тянулись с запада на восток, заснеженные вершины далёких пиков были окрашены в нежно-розовый цвет, озарённые последними закатными лучами. Ему вдруг захотелось умчаться прочь от кровавого закатного зарева; он сделал лёгкое движение могучими крыльями и устремился на восток. Он почему-то твёрдо знал, что должен быть сейчас там, и подчинялся внятному, хоть и неизвестно откуда пришедшему зову. С лёгкой отстранённостью он подумал, что сейчас должны показаться Туманные горы, – так и случилось. Промелькнула и исчезла исполинская горная цепь, протянувшаяся через всё Средиземье; он увидел под собой извивы Андуина, Великой реки, а чуть поодаль темнели бескрайние просторы Зелёных Лесов, бывшего Чернолесья. Его путь лежал ещё дальше – на восход.
Под ним протянулся бесконечный лесной ковёр, без малейших просветов и прогалин. Внезапно он почувствовал, что должен свернуть вправо – и сделал так, и увидел под собой неожиданно пустое место. Леса исчезли, посреди призрачно-белого, мерно колышущегося туманного моря возвышался огромный голый холм, его подножие скрывала мгла. На вершине бесформенной грудой громоздились какие-то обломки. Приглядевшись, Фолк понял, что это развалины какого-то громадного здания. И посреди этих руин, там, где камни образовывали подобие давно обвалившейся башни, он заметил живой огонь.
«Внизу бушует ветер, – вдруг всплыло в его голове, – почему же пламя такое ровное?»
Он понял, что это очень важно, важно, как ничто другое, но почему? Мысль вспыхнула и погасла, и он уже спускался к тёмным коричневым руинам. Описав широкий круг, Фолко оказался на земле. На ней ни травинки, – снова понял он, хотя не смотрел себе под ноги. Он осторожно двинулся туда, где, как он твёрдо знал, должен гореть не колеблемый ветром огонь.
Обогнув остатки древней стены, Фолко внезапно замер.