то есть то, что брокеры в этой стране называют Midas Touch.
Разбирая однажды чердак поставленной на продажу гасиенды, она обнаружила несгораемый сундук, заполненный аккуратно сброшюрованными манускриптами. Оказалось, что имя Ильич Гватемала было не только бандитской кликухой, но и псевдонимом писателя «циклопического реализма», известного в кругах знатоков, к которым принадлежит и автор данного сочинения, тоже любитель псевдонимов Влас Ваксаков, он же Стас Ваксино, говоря на языке электронных коммуникаций. Происходило нечто странное. Не изучив пока что гишпанского языка, Какаша понимала каждую строчку в двенадцати найденных ею полновесных циклопических романах, как будто старый хуй не был до конца убит, как будто он пел ей каждую строчку на общепонятном метафизическом языке. Кроме словесного, там был еще какой-то пугающий своей ясностью, чарующий музыкальный контекст, и в нем она как бы слышала и свою судьбу и судьбу своего вечно любимого Славки. Так вот куда этот старый пес ушел, плакала она и шуршала, шуршала бразильской бумагой – день за днем, ночь за ночью, месяц за месяцем.
В конце концов она решилась и разослала рукописи по 14 главным издательствам. Произошла всемирная литературная сенсация, породившая новую эпоху в циклопической романистике. Все 14 книг стали мировыми бестселлерами, и Какаше только и осталось, что собирать жутковатые по размерам роялтис.[51]
Увы, и этот чудовищный успех – чудовище гиперболы почему-то всегда присутствовало в жизни нашего аленького цветочка – обернулся чудовищным скандалом, полной утечкой собравшихся миллионов. На сцене один за другим стали появляться новоявленные дитяти застреленного федагентом классика, каждый страшней предыдущего, и все требовали своей доли авторских прав. Вот так ведь нередко бывает: читатели восхищаются миллионными романами и не представляют, какая братоубийственная война идет в кулуарах литературы.
Чтобы сократить эту длинную историю, скажем лишь, что наша девушка, уже подошедшая к раннему бальзаковскому возрасту (по секрету – к 22), еле унесла из этой свары своих сиамских близняшек (ну, ноги, если кто-нибудь подзабыл метафору) и в раздрызганных чувствах умчалась из Чикаго на юг, на целинные земли, то есть в Вирджинию, на последнем, чудом не растасканном на куски «Роллс-Ройсе». Гнала всю ночь, рыдала, рыдала. Сашенька, родная, слизывала с правой щеки горючие слезы. На следующий день с левой распухшей щекой на последние гватемальские шиши вдова купила квартирку в кондоминиуме Хейзельвуд-Коурт, который напомнил ей летний профилакторий в Лисьем Носу, где ее матушка работала детским психологом. Таким образом наша Какаша, едва не выпав из сюжета, снова стала в нем подвизаться, чтобы встретить нашего конфликтолога Абрашу Шум-Махера, заболевшего комплексом баскетбольного кольца.
В этом пункте повествования нам хочется обратить внимание читателя на то, что, несмотря на слияние судеб, эт