от центра города. Это было современное здание из стекла и бетона с выступающим вперед сплошным стеклянным фасадом. Здание располагалось посреди небольшого сквера с двумя рядами бетонно-деревянных лавочек. Деревянные части лавочек уже давно перекочевали на дачный участок какого-то чересчур практичного аборигена. На оставшихся бетонных тумбах сидеть было просто опасно для здоровья, поэтому сквер этот использовался местными старушками исключительно для выгула своих мопсов и пекинесов. Впрочем, мы подъехали не к главному входу, а к служебному, который находился с противоположной стороны здания, на Железнодорожной улице.
На крыльце служебного входа нас ждал, нервно переминаясь с ноги на ногу, невысокий толстенький человечек. Его несколько обрюзгшее (видимо, от постоянного принятия алкоголя) лицо украшала широкая окладистая борода, которая с лихвой компенсировала недостаток волос на его лысеющей голове.
– Ах, Аленька! Наконец-то! А то я уже начал волноваться! – Как только Алевтина Павловна вышла из машины, бородатый толстячок поспешил спуститься к ней, смешно перебирая ногами по лестнице. Судя по всему, это был Георгий Скоробогатов собственной персоной.
– Все в порядке, милый! – проворковала Алевтина, целуя супруга в щеку. – Я приехала в сопровождении Евгении Максимовны.
– Евгении Максимовны? – удивленно поднял густые брови Скоробогатов.
– Ну да! Охотниковой! Или ты забыл о рекомендации капитана Лисовского?
– Ах да! Действительно, забыл! Так ты уже и этот вопрос успела решить?
– Конечно, мой козлик! Я же у тебя золотце! Мы с Евгенией Максимовной успели обговорить все формальности, и она любезно согласилась нам помогать!
– Очень приятно, Евгения Максимовна! – Скоробогатов подошел ко мне и поцеловал мне руку. – Можно я буду называть вас просто Женей?
– Конечно, можно! А я вас просто Жорой… – согласилась я. Он не заметил или же сделал вид, что не заметил моего легкого сарказма.
– Пойдем, а то Яромир уже заждался нас! – прервала наш разговор Алевтина Павловна. Пока Скоробогатов со мной любезничал, ее глаза просто метали молнии.
Мы прошли в здание театра и поднялись на третий этаж. Именно там располагалась малая сцена, на которой и ставился «Туз в рукаве». Небольшой зрительный зал, куда мы вошли, насчитывал всего сто – сто двадцать кресел. На первом ряду уныло скучал, откинувшись на спинку кресла и закинув обе ноги на приставленный спереди стул, длинноволосый человек лет тридцати пяти. Он что-то мило насвистывал, глядя в потолок, и при этом планомерно подкидывал в воздух и тут же ловил желтый теннисный мячик. Должна сказать, что с координацией у него было все в порядке – мячик ни разу не упал на пол.
Услышав, что в зал входит группа людей, он, оставив свое глубокомысленное занятие, вскочил с кресла и быстро направился к нам, не выпуская мячика из рук. Правильнее было бы сказать, что он почти побежал. Казалась, его несет какая-то бушующая в нем стихия. При этом, когда он перемещался, его длинные волосы развевались