возможности и секретные приемы. Семья была для нее той самой сокровенной мечтой, которую она в тайне хранила в глубине своего сердца. Однако представления эти не были до конца конкретизированными, облаченными в какую-то конкретную форму и содержание. Скорее ей хотелось просто иметь весь этот антураж предвкушения и пребывания в браке; ей чудились приятные хлопоты по выбору свадебного платья, заказа романтического путешествия, проведение медового месяца в отдаленном райском уголке на краю земли между лазурным океаном, мельчайшим песком и ослепляющим своей синевой небом. Во всей этой волшебной, рисуемой ее романтической душою, картинке не было лишь одного важного элемента. Мысли о ребенке хотя и грели ей душу, все же пугали своей неизведанностью, страхами перед осложнениями во время беременности, возможными тяжелыми родами и последующими бессонными ночами. Одна из ее подруг совсем недавно рассказывала ей о всех тяготах совмещения воспитания ребенка с обязанностями по дому, и это красочное, снабженное многочисленными пикантностями повествование, не могло не отложить в глубине ее души чувство тяготы и смятения. Одна только мысль о том, что из самодостаточной деловой девушки она превратится в домохозяйку, готовящую овсяную кашу и щи, заставляли нервно подергиваться ее пальцы.
Перспектива сойти с карьерного забега в только начинающейся новой дистанции казалась ей нелепой и неразумной, как бы не была сильна в ней столь свойственная ей леность. К тому же подруга не раз говорила ей, что выброшенные из служебной биографии годы ухода за ребенком обязательно скажутся на ее квалификации, и шансы вернуться и уж тем более быстро продвинуться дальше после возвращения представлялись ей более чем призрачными. Думая об этом, она все чаще приходила к мысли о том, что в воспитании детей должны помогать родственники, и мысли об этом приносили ей так нужное в эти минуты спокойствие и хотя бы временную уверенность в успешности семейного предприятия.
Мысли, то и дело сновавшие в ее голове, отвлекали от монотонного ежедневного косметического моциона, она и не успела заметить, как все приготовления к новому рабочему дню были уже сделаны. Из-за необходимости рано вставать, ей все приходилось делать с вечера – таково дьявольское наказание «сове», обреченной быть «жаворонком». Половина седьмого утра – маленький «судный час», точка невозвращения – стоит дать себе хотя бы секундную слабинку, и вот ты уже теряешься в нескончаемом порочном лабиринте – веки снова начинают слипаться, тело приобретает ночную тяжесть, сознание снова норовит упасть в сладостную сонную дремоту. Обходя разбросанную в коридоре обувь, она снова побрела в ванную и, оперевшись о холодный фаянс, для бодрости дважды ополоснула лицо ледяной водой: веки ее встрепенулись, глаза сфокусировались, тело вздрогнуло.
Быстро позавтракав воздушным творожком, бутербродом и чашкой зеленого чая, она спешно набросила на себя заранее развешанную на стуле одежду, и почти моментально