сведений и загадочного материала о 6 городах на 132 страницы, этим горжусь.
Сейчас вечер, за окном туман, а отступающую пятницу, вот – вот сменит грядущая суббота. Сидя у окна, одновременно перечитываю статьи из Азоша, и пересчитываю коллекционные монеты, мои любимые, с изображениями святила – механической медузы, так же великого мистика Тамаля, остальные даже боязно озвучивать, слишком ценные. Их я храню в не рабочей розетке, что спрятана за фотографией нашего с другом убежища, оно стоит в дальней части города. На обратной стороне фотографии детально раскрыт план общей затеи, точнее идеи, что когда – то расписал пурпурным карандашом бедный Матус.
Дверь в комнату закрыта, с кухни отчетливо слышится не особо приятный звук грохота посуды и злосчастные напевания Митии. Успокаивает лишь одно, то, что за приоткрытым окном, да распахнутыми занавесками, среди гущи тьмы приютился скромный покой, хоть где – то пусть будет.
– Через 3 минуты ужин будет готов! – вскрикнула назойливо девушка с кухни.
Теребя небрежно зачесанные волосы на макушке, мальчик взвешивал цену горсти монет, размышляя о тайном обещании, что дал погибшему другу в такой же день, 3 года назад.
Из зала послышались неразборчивые голоса и безобразное шипение, теми чудились невнятные новости, исходившие из старенького радио, они извещали население о нелепых ситуациях, чуждых сводках погоды и новых, неугодных миру указов.
– Суббота на 4 часа станет пристанищем прожорливой бури Купей, та пробушует с 12.00 по 16.00 часов, в это время городок будет погружен в спящий режим. – выдала женщина с веселым тембром.
– В воскресенье в Чумул нагрянет проливной дождь, тот придет с западных границ Шатии. – забасил мужской голос.
Прикрыв альбом, выключил рыжую лампу, в тайник спрятал 6 особенных Керулей, их унаследовал от Матуса, тот жил в приюте, потому многие вещицы и хранил у меня. Поначалу таких монет было 27, еще 9 мне отдал отец, 12 других сам отыскал среди шибких сдач.
Распахнув дверь, мальчик направился в душевую, ведь только там он мог без угрызений совести и невыносимых споров вымыть руки. Девушка на редкость излюбленно распоряжалась чужим жилищем как своим собственным, к большой радости для себя, та не позволяла вольностей даже Русиме. Остановившись на рыхлом ковре, Ноаль взял с полки радио, попытавшись очистить волну от прокаженной ряби, вовсе выключил его. Прикрыв глаза, принюхался, тотчас поставив изделие на место, устремился к красной двери.
– Печеная картошка! – пробормотал он, вдыхая аромат парных специй. – Наверняка та с апельсиновым соком и вареной рыбой. – предположил не напрасно.
В это время дед чего – то бормотал у себя в комнате, а этажом выше отчетливо слышался опрометчивый гогот оскандаленной парочки въехавшей в квартиру с месяц назад.
Распахнув дверь, мальчик хлопнул ладонью по распределительной кнопке и тут же вздрогнул.
– Тафк. – раздался неожиданный