нет, а пресса приходит очень нерегулярно и с опозданием не менее 2-х недель, то имеющаяся информация о появлении в их окрестностях группы москвичей позволила им надеяться на полноценную политинформацию о событиях в стране и за рубежом. Со своей стороны они предупредили, что мы должны быть осторожны в своих расспросах, т.к. не всем нравится их направленность, и лучше они подскажут нам, куда идти и с кем общаться. Через два часа, довольные друг другом, мы вернулись к нашему лагерю, где уже начиналась некоторая паника, а мой друг Женька Лейбович агитировал ребят вооружиться топорами и идти мне на помощь. Утром, перед нашим уходом, один из вечерних гостей принес нам с пожеланиями успехов в нашей миссии несколько свежеиспеченных их женами буханок хлеба.
Уже на следующий день мы убедились в правоте предупреждения подпольщиков – проходя по полю в сторону одного из хуторов (до сих пор помню его название – хутор Коза) мы были обстреляны из леса.
Совместно решили изменить маршрут и не идти на абум Лазаря, а обратиться к рекомендованным людям. В итоге, от одного к другому мы сумели найти троих бывших Фрунзенцев. Разделившись на группы, мы собрали этих троих в школе, где преподавал один из них – в прошлом кадровый военный, раненный во время разгрома бригады, прошедший муки фашистских концлагерей и Гулага.
Картина этой встречи ветеранов, не видевших друг друга и не слышавших о других с февраля 1943 года, ярка, как при свете молнии. Затаившись в углу комнаты, не разговаривая, чтобы не помешать им, мы наблюдали за слезами радости от встречи и горечи от потери друзей, слушали их песни. Несколько раз за вечер и ночь этой встречи они напевали песню О Лавском бое, написанную их погибшим боевым другом в ознаменовании победы, одержанной в ходе первой антипартизанской карательной операции совместно несколькими партизанскими отрядами, которые после этой победы объединились и создали бригаду им. Фрунзе. Мы записывали все, что говорилось: имена, даты, места событий и т.д.
Особенно нас впечатлила история, рассказанная директором машинотракторной станции, который во время войны в возрасте 22-23 лет возглавлял взвод конной разведки бригады. Выполнив порученный командованием рейд по дальним районам с целью разведки и установления контактов с соседями (в бригаде не было собственной радиостанции и именно поэтому в ЦШПД было так мало сведений о ней), он вернулся в родной лес, но там никого не было – бригада была уничтожена. Тогда на базе своего взвода он создал новый конный отряд Красные мстители и стал мстить за своих друзей, налетая на полицейские управы и гарнизоны фашистов, взрывая мосты и железную дорогу. За счет высокой маневренности отряд был неуловим. Уже к концу 1943 года из небольшого взвода отряд превратился в крупную военную силу, насчитывающую несколько сот бойцов. Тогда он был вызван в Москву в Кремль, где ему вручили (по его словам – сам Сталин) Звезду Героя Советского Союза и орден Ленина. Но уже на выходе из Кремля он был арестован и предан суду военного трибунала. Приговор: лишение всех наград и штрафной батальон – за нарушение Устава партизанского движения. Оказалось, что, не имея