дом, ездил на «Запорожце», который ему дали бесплатно как инвалиду Отечественной войны. Работал лесничим до выхода на пенсию. Умер уважаемым человеком на 85-м году жизни, в окружении многочисленных детей и внуков.
Михаил – романтик в душе и в работе
Михаил родился в 1928 году. Он заметно отличался от сестры и братьев не только внешне, но и по характеру. Все, кроме него, как и отец, русые, широколицые. У Миши, как у матери, волосы тёмные, лицо продолговатое. По типу характера Михаил был холерик, остальные – сангвиники. Несмотря на довольно крутой нрав отца, мы с ним хорошо ладили. А вот у Миши с отцом частенько бывали стычки.
У него постоянно были какие-то увлечения. Ещё до войны, когда ему было лет 10—12, увлёкся голубями, устроил для них голубятню у нашего дома барачного типа на Трудовском. В оккупации, когда мы жили у деда в Григоровке, время было голодное, и Миша занялся ловлей ворон и выливанием из нор сусликов. По воспоминаниям сестры Вали, мясо суслика было как у кролика – вполне съедобное. А ворону приходилось варить долго-долго, и всё равно мясо было очень жёсткое и невкусное. Но голод не тётка, ели и ворон. Кроме тёти Тани. Тётя Таня (сестра отца), в то время девушка лет восемнадцати, ворон не ела – брезговала. Но однажды Валя зашла в хату, когда там была одна Таня, и увидела, как та торопливо ест воронье мясо. Голод оказался сильнее брезгливости! После войны Миша иногда тоже ловил ворон, но уже не для еды, а делал из них прекрасные чучела.
Одно время он увлёкся рисованием картин маслом. Во времена, когда развенчивали очередного «выдающегося государственного деятеля» и в шахтном клубе снимали и выбрасывали его портрет вместе с рамой, Миша уносил портрет домой и использовал для рисования на этом холсте различных пейзажей. На выставки его творения не попали, но дома некоторые висели на стенах.
В детстве Миша любил пошутить. Однажды Валя пришла в школу. В классе положила портфель на парту, открыла, а из него покатились …кошачьи какашки. Конечно, дома Мише от Вали досталось за такую шутку, но через много лет она вспоминала её со смехом.
Во время войны в Григоровке при угрозе бомбёжки или артобстрела семья пряталась в погребе, в том числе и баба Параска (мать отца), которая была почти совсем глухая. Сидели в темноте. Миша периодически бросал на бабу комочки земли. Баба каждый раз крестилась и причитала: «О, Господи, опять бомбят!».
Помнится и такая его проделка. Это было вскоре после войны, когда Миша был студентом сельскохозяйственного техникума в Красногоровке. Умер один из преподавателей техникума. Нескольких студентов, в том числе и Мишу, попросили выкопать могилу. Выкопав могилу, уставшие студенты пришли в дом покойника в предвкушении, что их, как это было принято, в благодарность за тяжёлую работу угостят обедом. Но хозяйка не то чтобы обедом угостить, не пустила студентов в дом, даже «спасибо» не сказала. Ребята крепко обиделись и, по предложению Миши, «отблагодарили» её такой «шуткой»: