цветами принимаю
этот белый цвет. И белый снег…
Ты стоишь вот так же у окна.
Был когда-то я тобой не понят.
И, пока стою, тебя припомнив,
зимне прирастает седина.
Терпеливо жду: остынет чай.
Тороплю к теплу (напрасно!) стужу.
И ложится откровеньем в душу
светлая, как белый день, печаль.
……
Ни звонка, ни встречи, ни свиданья…
И зима – в режиме ожиданья…
Закаты пишут протоколы…
Закаты пишут протоколы
о проведённом нами дне.
И хлопотливей станут сёла —
хоть где – внутри домов и вне.
Печные трубы – канделябры,
в них вечер ставит свечи звёзд.
Наступит ночь. Коту на лапу.
Отдавит ненароком хвост.
Когда ещё совсем не поздно,
захочет ужинать народ.
И на дымах взлетит под звёзды
сгоревший на плите пирог.
Голодными заночевали,
но кое-кто, не весь народ.
И водят, лишь под трали-вали,
простушки-звёзды хоровод.
И мне, что вышел на дорогу —
на даль туманную взглянуть,
пошлёт Небесный Вождь пирогу —
земной рекой стал Млечный путь.
По строкам А.С.Пушкина
Ещё бывают чудные мгновенья…
Ещё не отойдя от давних встреч,
вдруг видишь красоту – до ослепленья!
И пишешь лишь стихи, теряя речь.
* * *
Произнеся своё признание,
поэт вселил в нас понимание:
нет в мире большей чистоты,
чем гены чистой красоты.
«Лицом к России в полный рост»
При свете восходящих звёзд,
как никому, поэту веря,
стоять у памятника в сквере —
«лицом к России в полный рост».
Следить за движущимся словом,
засомневаться, верить снова
и вечный задавать вопрос:
Какую силу звать на царство?
Вновь погружаться в маету.
Меж вольностью и государством
привычную вести черту.
* * *
Стоит поэт в дожди и снеги
«лицом к России в полный рост» —
тогда, сейчас, всегда, навеки!
А этот век, как все, не прост.
Хоть под Москвою ставь засеки
от мнимых и реальных бед —
в разломе севера и юга.
А он стоит, прикрывши веки —
мир кружит по тому же кругу,
всё та же чернь и тот же свет.
«В руке не дрогнет пистолет…»
У памятника Пушкину в Веймаре
Памятники, бюсты, фрески…
знать Европу до конца!
Пушкин в Веймаре – с немецким
выражением лица.
Там, за стрельчатою рамой
Божий лик! Прекрасный фриз!
Как заточки, гвозди храмов
в небо вбиты. Шляпкой – вниз.
Что он нам – «немецкий гений!»
Не меняем и на двух.
Дар