на спину и бока недоразвитые ступни и ладони количеством десять-двенадцать мешали хорошо ползти. От монстра, по мере того как он полз, отваливались и оставались на земле неживые слизни. Он ругался страшным матом, и Нина узнала шалтайскую, нетвёрдую интонацию соседа снизу. Вдруг чудовище остановилось и задрало, как подбросило, вверх голову. Оно пялилось прямо на Нину. Барабанное существо дернулось от окна напротив в глубь своей комнаты. Тварь выругалась и устремилась прямо в подъезд.
Сталкиваясь со стенами, Нина побежала в коридор, открыла внутреннюю дверь, затем внешнюю. Из подъезда вдарило холодной сыростью и разрывающими воздух звуками: грохотом распахнувшейся двери, грохотом захлопнувшей двери и настойчивым, приближающимся елозаньем о ступени и стены. Всё это сопровождалось сиплой звериной одышкой и колючими матюгами. Нина отряхнулась от захватившего её ступора, задрала скатерть, закрыла внешнюю дверь на два замка – в том числе на ключ, и внутреннюю на три – в том числе на ключ тоже. Звук ползущего и ударяющегося о стены тела надвигался вперемешку с грязнословием. Нина положила свои бывшие ладони на тяжелый коридорный комод, уперлась ступнями (на ступни не похожими) в пол и принялась толкать мебель к двери. Лапы скользили, халат раскрылся, и кишки повисли над полом под прямым углом. Нина закрыла глаза, чтобы их не видеть, и что было сил толкнула комод сильно вперёд. Тот свистнул, подпёр дверь и выплюнул ящик, полный всякой мелкой ерунды вроде батареек и засохших губок для обуви. Нина поправила выпавшего, затем свой халат и медленно присела прямо на зимние сапоги. Тварь уже заползала на третий и продолжала сильно материться. Нина натянула шуршащую скатерть себе на глаза и перевернула её бездырочной стороной. Дальше сидела так, не двигаясь. Делалось жарко и душно под целлофановыми цветами. Вдруг зазвучала соседняя, через лестницу дверь.
– А ну-ка Серёжа – домой, иди домой к себе! – послышался голос высокой и бледной соседки. Никто не знал, как она выглядит сейчас. Это у неё было двое разнополых детей и поднимавший на них всех руку муж. Нина, человек с миссией и человек-будущего, пыталась когда-то носить ей листовки специальной защищающей организации, но женщина не понимала, чего от неё хотят. Нина осознала тогда, что соседка – тоже из людей-прошлого, и не общалась больше с ней.
– Кому сказала, к себе давай! У нас – топор! – проорала соседка. Полз замолк вместе с матюгами. Чудище помедлило, потом хрустнула дверь прямо под Ниной и что-то тяжёлое провалилось в иное, необщее со всем подъездом пространство. Нина сняла скатерть и подвигала несуществующими ноздрями. Дверь через лестничную клетку захлопнулась.
Нина оставалась так ещё какое-то время, потом поднялась на ноги, прошаркала в комнату и нашла телефон. Высветился единственный пропущенный звонок из банка. Нина постаралась дозвониться Любе, та не брала трубку, а потом сбросила. Нина написала