друга не понять, то чисто по-русски и грубо спросила Лену: «Что хочет этот ненормальный?» Мужчина вскрикнул и выпрыгнул из волны, заорав: «Девчонки, да вы русские! А я-то думал…» – он думал, что мы настоящие американки!
Разочарование наше было недолгим. Позвав с берега друзей, мы все стали обниматься на радостях и кричать дикими голосами. Ребята оказались строителями плотины из бывшего Ленинграда. Больше никогда я не встречала русских в Никарагуа, если не считать нескольких девушек, что объединили свои судьбы с никарагуанцами.
Вскоре, погостив, Лена уехала.
Для того, чтобы задержаться в стране более месяца, чего мне очень хотелось, я должна была вступить в брак. И во второй мой приезд я на это решилась. Претендентов было много, можно было выбирать, выбор пал на Хосе. Он сразу был оповещён о моих намерениях, и мы поехали жениться к его знакомому нотариусу.
Тогда и сейчас я уверена, что поступила правильно. Возможно, мои действия кому-то покажутся постыдными, но те годы беспредела в нашей стране объясняют и оправдывают многое. Хотя, что уж тут скрывать? Это была любовь, в которой себе долго не признавалась. Это сейчас могу сказать без стеснения, всёпоглощающей она была, страстной, сумасшедшей и очень больной. Больной на долгие годы, даже десятилетия. Непреходящей любовью была и всёпрощаемой, терзающей мозг и рвущей в клочья сердце. Затихла она не скоро, застыла, окаменела, съёжилась в колкий комочек, сопротивляясь вновь входящему чувству, отталкивая его, не принимая. Но эта повесть о другой любви.
В машине тогда нас было трое: я, мой будущий муж и его закадычный друг в роли водителя. Под сиденьем у нас хранился мой паспорт, билет на обратный вылет в Россию и все документы Хосе. Остановились у рынка Ориенталь в столице и отошли перекусить.
Каков был ужас, когда, вернувшись через пять минут с недопитым соком в руках, мы обнаружили открытой машину и исчезновение всех документов!
Я почти обезумила в тот момент, ничего не могла понять, никого не слышала вокруг, только тупо смотрела на то место, где десять минут назад лежал мой паспорт с билетом. Это была кража всей моей жизни, ведь тогда не было электронных билетов, которые с лёгкостью можно восстановить, не было компьютерной программы, где хранятся паспортные данные каждого иностранного гражданина въехавшего в страну, да и вообще компьютеров не было, не считая огромных ЭВМ на предприятиях.
На тот момент я, наверное, напоминала зомби. Все дальнейшие действия были механическими. Послушно села в машину, также послушно отвечала на вопросы в полицейском участке, где нам посоветовали сразу обратиться в наше посольство.
И только у плеча нашего посла, как у родного отца, меня прорвало. Истерически рыдая, я просто не могла говорить. Моя неуёмная фантазия рисовала страшные сцены жизни под мостом без документов и бедная моя мамка родненькая, которой никогда не давала покойно жить, будет безнадёжно ждать свою дочь