Политическая импотентность руководства церкви (им было лень обучаться, лень вникать, тактика Иисуса как гениального агента Бога была позабыта) решает все. Человек покинут и брошен всеми, смена информационных технологий, разрыв поколений оставляют его в ситуации первобытного страха перед неизвестным, он как будто бы в диком лесу. И это все на фоне безмятежности Востока…
Как справедливо отмечали великие, выход был один. Опять же одиночка, опять же образован, опять же любил семью. В ХХ – м веке государство вернуло себе, пускай и в искаженном виде то ради чего старались Великие притворщики. После ряда разрушительных социальных катаклизмов формализация власти приобрела столь ужасающий характер, что проявление любого личного, любого индивидуального стало в глазах управляемых признаком слабости, безвольности разрушительного начала для государственного. Архаичный институт лидерства одного стал явной насмешкой, но управление продолжало сохраняться. Благодаря чему? ХХ – й век превратил управляемого в вещную атрибутику, не имеющую ничего общего с личностью, личным. Современный человек это социальный шизофреник, рассеченный в области времени и пространства. Он есть существо, загнанное в область долженствования везде, в том числе и в своей семье. Великая вещь, телевидение, создала единое поле и методы структурирования образов и личностей. Единство образа и стиля мышления позволило не только инстинктивно изучить то, как структурируется сознание человека, но и методом проб и ошибок нащупать пускай и топорный но все же действенный способ управления склонностями и намерениями. Наконец был убран и уничтожен главный враг государства – пространство семейной жизни. Сегодня государство вторгается во все, начиная от технологии секса и того, как это необходимо делать, с какой тщательностью и что при этом должно использовать, и заканчивая онлайн психотерапией неограниченного круга лиц. Затем интернет, мобильная связь… мифология достигла прекрасного уровня развития. Сегодня телевидение играет роль рассказчика мифа, и объем мифологических историй так же похож – он пока охватывается знанием отдельного индивидуума (все смотрят одни и те же фильмы и их объем достаточен для одного). Государство рассказывает мифы о себе, о своих служащих, восстанавливая картину того, что оно из себя представляет. Не все гладко, но безусловно одно – человек уже не одинок социально, он не наедине с своей судьбой, у него может быть форма «общительного одиночества», он может быть отвергнутым, он может стремиться к чему – то, но никогда он не осознает уже своего предназначения быть одиноким в своем стремлении к владению государством. Изменилось само государство, оно уже не инструмент, оно опять форма социального устройства. Но вот только какая? Прогрессивна ли она по отношению к тем формам, которые были до Великих притворщиков? Никогда еще государство, государственность,