по зрительным нервам, разбрасывая по сторонам вспышки коротких замыканий, идут в мозг импульсы. Взгляд стал приобретать осмысленность, и пришло – слава богу! – узнавание:
– О-о… гас-спадин Романов… – Поплаков расплылся в улыбке. – Царь-батюшка наш, мжжно сказать…
Попробовал сесть, распахивая неуверенные объятия, но тут же грузно осел и неуклюже, словно рыбацкий баркас, завалился на бок.
– Лежите, Алексей, отдыхайте. – Леша мягко придавил Поплакова к кровати, выпрямляя его руку и разглядывая ее в поисках вен. – Сейчас мы вас, батенька, полечим маненько, все пройдет и все будет очень хорошо…
Левон сидел, скрестив руки на груди, неуловимо напоминая боксера в углу ринга перед боем.
– Что-то мне, Лешенька, хреново, – уже вполне членораздельно пробормотал Поплаков. Из глубин его большого, когда-то налитого мышцами, а сейчас просто рыхлого тела рвалась наружу нервная дрожь. Леша втянул в себя воздух. Поморщился – многодневный перегар, но…
– Ацетоном не пахнет? – расшифровал его движение Левон.
– Слава богу! Ни ацетоном, ни мочевиной…
– Прошу прощения? – в глазах Поплакова замерцали неоновыми бликами искры разума.
– Я говорю – все в порядке, Алексей Николаевич! – улыбнулся Леша, накладывая жгут. Вены у Поплакова мощно ветвились – маленькие радости анестезиолога.
Взял из ящика розовый венфлон9.
Укол. Поплаков не шевельнулся, как и подобает правильному пацану.
Черная кровь в павильоне иглы. На месте. Зафиксировать прозрачной клейкой пленкой «тагадерма». Подключить систему. Всё.
– Мой выход. – Левон со вкусом потянулся, хрустнул шеей. – Иди, отдыхай. Приходи через час. Будет как новый.
И зашелестел упаковками лекарств, наклонившись над своим саквояжем.
– А чего делать будешь? Посмотреть можно?
– Иди-иди… Любопытный, понимаешь, – проворчал Левон как бы в шутку, но на деле всерьез. Сегодня посмотрит, завтра поймет, а послезавтра сделает без дяди Левона. – Иди, кофе пей, по набережной пофланируй… Ты когда последний раз на море был, приморский житель?
Леша неопределенно хмыкнул.
– Вот-вот… Иди, отдыхай! – кивнул ему Левон. Лешка помедлил, затем пожал плечами – собственно, почему бы и нет? – кивнул согласно в ответ и вышел, почему-то осторожно, словно уходящий любовник, прикрыв за собой дверь. Чуть слышно щелкнул замок.
6
Ночь догорала.
Нет, жаркое марево, не покидающее летний Эйлат, все так же дрожало огоньками кораблей на рейде, и подмигивал им в такт с левого берега залива иорданский город Аккаба. Все так же плыл со скамеек на набережной дымок сигарет, смешанный с неразличимой беседой и легким смехом.
Откуда-то слева доносилась порывами лихая песня с пьяным надрывом, на английском, но при этом рождающая в душе вечный «Эх-х, мороз, мороз». Справа еще слышалось глухое «Туцц… Туцц!» басов дискотеки, и по небу еще