Наталья Казьмина

О театре, о жизни, о себе. Впечатления, размышления, раздумья. Том 1. 2001–2007


Скачать книгу

(по трагедии Эсхилла), реж. Т. Терзопулос, Центр им. Вс. Мейерхольда.

      Все-таки реконструкция и стилизация без «мостов» в настоящее – в отличие от А. Левинского (имеется в виду его постановка там же «Эдипа» по Софоклу и С. Беккету).

      Пока зрители рассаживаются: на площадке мелом нарисован толстый круг, стоят кубы, на каждом – женская белая туфля, зацепленная каблуком, в виде лучей круга – мужские пары ботинок. Геометрия и симметрия, греческая трагедия – символ порядка и структуры. В углу – женская фигура, похожая на манекен. Затем она начинает движение к кругу, подняв вверх палец. Движения замедленные, похожа на растр на корабле, женскую фигуру на носу. Дыхание шумное, может, усиленное микрофонами. Говорит, с силой выдыхая воздух. Это смотрится смешно. Из медленно раскрывающихся дверей появляется ряд механически двигающихся мужчин с голым торсом. Почти зомби или роботы. Эффектно.

      У Терзопулоса все экспозиции эффектны, дальше – никакого развития и приращения смысла. У каждого в руках – фотографии мужчины, с широко открытым ртом, лицо, искаженное в крике. В середине монолога, вместо акцента, они отбрасывают листы в стороны.

      Апропо: ну, отчего наши артисты не озабочены тем, как выглядят, раздеваясь на сцене? Неприятное зрелище, даже если худы. Один среди них выделяется – и мускулами, и цветом кожи, кстати, не красавец. Оказался грек, привезенный для камертона Терзопулосом. А остальные мужики – рыхлые, вялые, смешные в раздетом виде. Н. Рощин (хотя играет хорошо) – совсем стыдно: молодой человек, обросший телом.

      У женщины – лупа, через нее увеличенный кричащий рот. Стилизует масштаб трагедии, укрупняет техническими средствами пластику современного актера. Женщина говорит монолог, переступая по небольшим кубам (вернее, усеченным пирамидам) и неудобно сохраняя равновесие, иногда сидя и высоко подняв колени, похожа на черную птицу.

      Весь тип представления напоминает мне наши народные празднества и гулянья.

      Часть текста звучит по-гречески: наверное, чтобы создать впечатление первозданности. Ритуал в таком виде – дорога, ведущая в эстетический тупик. А тогда я не понимаю содержания. А оно важно.

      Отношение автора к героям как к массе, масса – народ. Народ страдает, оставшись без предводителя. Женщина – мстительница. Тень Дария, который требует не задирать греков, объясняя, что «после смерти и богатство не поможет». При желании мораль можно было бы вывести. Но здесь – все ради красоты и эффектности мизансцен. Больше похоже на танец-модерн.

      9 ноября

      «Один день Ивана Денисовича» (по повести А. Солженицына), реж. А. Жолдак, Центр им. Вс. Мейерхольда.

      Надо бы, конечно, написать статью под таким, например, названием «Арбуз и 30 тысяч курьеров» – «Опыт освоения А. Жолдака методом…». Но лень. Что ж опять разбираться в оттенках г…, да еще и рекламу им делать. Может, прав Аркадий в том, что самое обидное для режиссера – молчание? Кого поставить вместо многоточия, надо подумать: тут мог бы быть и Б. Алперс с его структуризацией Мейерхольда,