хорошей бомбардировки, то это следствие только большей способности человека к уничтожению всего, что сделано его же собственными руками. Самое удивительное во всём этом, что что-то всегда остаётся, даже после ковровой бомбардировки, и не так мало, и только поэтому мы можем жить и развиваться, ведь для этого надо обязательно знать свою историю, – историю своих ошибок, хотя учиться на них и не обязательно. Недаром история вопроса всегда ставится в первую главу всевозможных отчётов о проделанной работе. Когда знаешь, как было, легче представить себе, как должно быть, и как будет. Нельзя разводить сад, не представляя себе, каким он должен быть в будущем, даже когда нас уже не будет, а для этого и надо знать, как растут деревья и распускаются цветы, и как проносятся бури, и какие бывают засухи. Всё это есть в истории вопроса, и кто знает её, тот может немножко больше рассчитывать на то, что он учёл все непредвиденные обстоятельства.
Хотя от ошибок не застрахован никто.
Ли Те-цюй, как было сказано, не был учёным – то есть не впитал в себя чужую мудрость, но он приобрёл свой опыт, – а это что-нибудь да значит, – работая во многих садах и парках, и, любя их и зная, что они живые, он наблюдал их жизнь и изредка смерть под ножами бульдозеров, прокладывающих дороги в лучшее будущее. Обладая зоркими глазами, он наблюдал за растениями везде, где только видел их, то есть повсюду, потому что сила жизни такова, что в самых бесплодных местах, выжженных или вымерзших, как только появляется малейшая возможность, что-нибудь да вырастает. И даже если мир погибнет от атомных атак, то и на его горячем пепле пробьётся какой-нибудь растительный мутант, и именно с него начнётся развитие новой жизни.
Но ядерные войны всё больше уходят в разряд нереализуемых возможностей, а сады и парки по-прежнему украшают землю, и если вся она ещё не стала цветущим садом, то в этом виноваты не садовники.
Если любишь своё дело, то получается оно обычно неплохо. Ты сживаешься с предметом, над которым работаешь, и становишься частью его, или оно частью тебя, неважно, ведь творение всегда есть часть своего творца, и творец определяется своими творениями, и изменяется по мере того, как умножаются и совершенствуются его творения. Если только этот творец – не Бог. Потому что Бог только един и неизменен. Старые боги, такие как Озирис или Зевс, меняться могли, они и менялись согласно представлениям создаваемых ими всё новых поколений, и умерли, или по крайней мере вышли на пенсию, то бишь заслуженный отдых, потому что давно уже не слышно про них. А истинный Бог слишком велик и всеобъемлющ, чтобы меняться.
Король готовил очередной праздник. То есть готовили его многие, очень многие. Делом короля было назначить время, составить общий план, что он, правда, делал вместе с советниками, и позаботиться, чтобы обязательно были учтены некоторые мелочи, близкие королевскому сердцу, а также придумать несколько сюрпризов. Сюрпризов королевских – щедрых, неожиданных и не совсем справедливых. Общий план поступал в распоряжение спецведомств