сказал вахтёр, напомнив одного артиста или писателя, – имя Алёна вспомнить не могла.
Как здесь шумно! И никому пока нет дела до неё. Эта общага, ничего не зная об Алёне, простояла триста лет – и сколько же надо времени, чтобы вжиться сюда? Дневной, настоящий дом Алёны был ей понятен: подъезд с кодовым замком, девять этажей, широкая лестница, четыре квартиры на каждой площадке. Мама с папой – самые близкие люди, но и соседи были ей не совсем чужими. Алёна знала молодых людей, чуть хуже – пенсионеров, выходивших в магазин и к почтовым ящикам, ещё меньше – детей, на её глазах перебиравшихся из колясок на собственные шаткие ноги. В последнее время дети говорили ей «здрасте», а не «привет»: выросла, сама не заметив. А парень из квартиры напротив, всегда уступавший дорогу, теперь уже совсем взрослый, усатый и женатый мужчина.
Она знала и местных пьяниц, и того придурка, что каждый месяц два-три дня с мерзким скрежетом буравил стены. Сколько раз мечтала сломать его инструменты или хотя бы налить эпоксидного клея в замок! Так и не решилась. Другие же подъезды в доме Алёны были меньше ей знакомы, да, по правде говоря, и не интересны. Не нужны.
Чем дальше, тем гуще окутывал их туман; в нём маячками светились квартиры одноклассников, у которых она бывала в гостях, а всё остальное было смутным, расплывчатым.
Здесь, в общежитии, нет никакого тумана: всё здание – один громадный подъезд, все голоса звучат одинаково громко, любой человек может дотянуться до неё рукой. И узнать, хотя бы немного услышать и понять Алёне надо каждого. Да, начиная с сегодняшнего дня и с двух, пока неведомых, соседок.
…Алёна свернула направо, услышала резкое «поберегись!» – ойкнула про себя и замерла, пропуская ребят, нёсших наперерез ей длинный канцелярский стол. На нём ещё лежала стопка книг. Невысокий парень был передним колесом стола, а позади, приподняв его за уголки, семенили две девушки: в тёмной майке и в белой. «Осторожнее!» – крикнула белая на повороте, когда книги веером поехали вбок, и подхватила их рукой. Девушки проскочили мимо, овеяв Алёну духами и лаком для волос. Дробный стук каблуков был очень похож на тот, что издают шахматные фигуры в доске, если нечаянно её задеть.
Алёна улыбнулась, подумав, что и она здесь похожа на одну из тех фигурок. Ей часто казалось так в незнакомых помещениях, и всегда, как и теперь, Алёна представляла себя маленькой чёрной пешкой. Но пешки-то бывают разные! Самым ярким воспоминанием из детства Алёны было то, как Ваня, старший брат, уже тогда живший отдельно, подарил ей на восемь лет большие сувенирные шахматы. Пешки там были с детскими лицами, похожие не на солдат, а на сказочных пажей, а ещё были кони с гривами и печальными глазами, слоны – без хоботов и ушей, зато в кольчугах и островерхих шлемах. «Офицеры», – назвал их папа. Ладьи были сделаны в виде крепостных башен, а высокие короли и королевы – так невероятно красивы, что Алёнка сразу влюбилась и отмела мысль о том, что они должны всерьёз – то есть, по правилам – угрожать друг другу, тем более друг друга съедать. Нет, для этого