обладал большим опытом в делах Индий, куда прибыл в 1502 году вместе с Овандо. Он был высок, худощав и силен. Как и Овандо – и, собственно, так же как Кортес и Нуньес де Бальбоа, – он был эстремадурец, незаконнорожденный сын прославленного воина и аристократа Гонсало Писарро, сражавшегося и в Наварре, и в Италии. Мать Писарро, Франсиска Гонсалес, по всей видимости была служанкой, работавшей в женском монастыре Святого Франциска в Трухильо, в услужении у сестры Беатрис Писарро де Инохоса, одной из выдающихся членов семьи Писарро.
Франсиско, возможно, также был в Италии вместе с отцом в 1490-х годах, но в свои первые дни в Санто-Доминго это был всего лишь еще один нищий солдат – хотя и преклоняющийся перед Овандо{399}. Когда в 1537 году ему был пожалован герб, о его службе в Италии вспомнили{400}. Он добрался до Дарьена прежде Педрариаса, и служил под началом Нуньеса де Бальбоа – хотя именно Писарро и арестовал его в 1519 году. Остальные военачальники подчинялись ему как заместителю главнокомандующего.
Писарро показал себя человеком несравненной выдержки и хорошим командиром – таким, которого любят сослуживцы. Он не умел ни читать, ни писать, и его мастерство как наездника было весьма скромным, поскольку он не имел с малолетства дела с лошадьми. Известный сплетник и автор мемуаров Алонсо Энрикес де Гусман описывал его словами: «добрый товарищ, без всякого намека на тщеславие или напыщенность»{401}. Хроникер Гарсиласо де ла Вега, наполовину перуанец, также писавший о нем, говорил, что Писарро «добр и мягок по натуре, и ни разу не сказал о ком-либо дурного слова»{402}. Однажды он спас от смерти слугу-индейца, прыгнув в реку и подвергнув себя большой опасности. На слова осуждения за то, что он пошел на такой риск, Писарро отвечал, что его собеседник, очевидно, понятия не имеет, что значит быть привязанным к своему слуге{403}. В привычках он был старомоден и практически никогда не расставался с тем нарядом, какой носил во времена своей юности: длинный черный плащ до земли, белые сапоги из оленьей кожи и белая шапка; свой меч и кинжал он тоже носил так, как было принято в старину{404}, – впрочем, позже он часто надевал меховую шубу, которую его кузен Кортес прислал ему из Мехико. Как правило, он носил шейные платки, поскольку в дни мира проводил много времени, играя в шары или различные игры с мячом, например в кегли, «и платок был ему нужен, чтобы утирать пот с лица».
Несмотря на все перечисленные добрые качества, он, как и большинство конкистадоров, был всегда готов проявлять жестокость к своим врагам, а также безжалостно убивать индейцев, чтобы достичь психологического превосходства, компенсируя тем самым свой недостаток в численности{405}.
Его друг и впоследствии соперник, Альмагро, также неграмотный, был на несколько лет младше Писарро – в 1528 году ему, должно быть, было под пятьдесят. Судя по всему, он родился в городе Боланьос-де-Калатрава[59], на дороге из Мансанареса в Сьюдад-Реаль.