Его, слегка поддатого, эта заботливая наседка гнала домой, держа в руке ножку от стула…
– Думаете, Смирнова Татаринова потом скалкой или чем-то подобным лупить будет? – усмехнулся Лопоухий.
– Ты Смирнову со скалкой представить можешь? – серьезно спросил Иван Захарович, видимо, пытаясь создать в мозгу картину хрупкой Юлии с этим предметом.
– С чем угодно могу! С волыной[1], гранатометом, дубиной, сковородкой и другими подручными средствами. Разве не так, Иван Захарович?
– Так-то оно так…
– Шеф, в «Крестах» пари заключают. И в ментовке. Выдернет она его – не выдернет, – подал голос Кактус.
– А вы бы на что поставили, орлы? – Иван Захарович посмотрел вначале на одного, потом на другого оруженосца.
– Ну мы… – стушевались парни. – Мы как вы…
– Если б она не против меня шла, я бы на нее сам поставил, – сказал свое веское слово Иван Захарович. – А вообще жизнь без нее была бы пресной.
Глава 1
На Арсенальной набережной, аккурат напротив дома номер семь (вернее, не дома, а большого тюремного комплекса, известного в народе как «Кресты»), собралась толпа. С каждой минутой подтягивались все новые и новые лица.
Иван Захарович проводил свою очередную пресс-конференцию. С господином Сухоруковым меня уже неоднократно сталкивала жизнь. Наши пути пересеклись, когда мой любимый мужчина (ныне парящийся в «Крестах») замахнулся на деньги Ивана Захаровича. Потом Иван Захарович, которому регулярно хочется развлечься (все у него есть, денег хватит на несколько поколений, поэтому периодически его одолевает скука), решил, что я способна его скуку развеять, да и следить за мной нужно – чтоб не выкинула фортель, не влезла куда не надо, а освещала как раз то, что требуется Ивану Захаровичу. Поэтому он объявил меня своим пресс-атташе. Решил: ему спокойнее, если я на него работаю.
Иван Захарович провел не одну пятилетку в строгой изоляции, в перерывах успел приложить свои многочисленные таланты в различных сферах. И чем он только не занимался… По-моему, он мог делать деньги из воздуха. Начинал с металлолома, курями заморскими торговал, машинами, наркотиками, пытался пролезть в депутаты (Госдумы), не прошел, понял, что вначале следовало создать свою партию, хотел построить элитный следственный изолятор – не дали, он заимел свой банк и теперь известен в первую очередь как банкир… В интервью он всегда говорит, что ему довелось поработать на Севере, правда, никогда не уточняет, кто подписывал контракт с другой стороны.
Я не знаю точно, сколько ему лет, но он однозначно годится мне в отцы. В последние годы он стал немного сентиментален – или скорее тщеславен. По его словам, он, как коренной ленинградец (наш город ему приходилось покидать только по принуждению, в основном в строго восточном направлении; в противном случае, по его признанию, он никогда бы никуда больше не поехал жить), хочет сделать городу подарок. Как мне кажется, в глубине души Сухоруков