изнутри…
Оторвавшись от губ Маред, Корсар улыбнулся торжествующе, дал ей отдышаться, не прекращая гладить и мягко тереть внизу, прошептал:
– Нравится, девочка моя? Я же вижу, что нравится. Давай, попроси. Попроси сделать тебе хорошо.
Еще мгновение назад потерявшуюся в ощущениях Маред словно окатило холодной водой. Попросить? Думаешь, я разомлею от твоих поцелуев? И сама, по своей воле… Сволочь, чтоб тебя! Да лучше бы ты не ласкался, а просто, молча… Нет, тебе поиграть надо!
Набрав полную грудь воздуха, она приподнялась, насколько позволяла цепь, и выдохнула в лицо Монтрозу:
– Пожалуйста. Прошу вас… Идите вы сами к кому-нибудь на… мужское достоинство! Ма-а-астер…
Изумление, промелькнувшее на лице Монтроза, дорогого стоило. Может, даже всего того, что с ней сейчас сделают. Но Маред уже было все равно. За такое не жалко и опять ремня получить. Или просто ударит?
Но Монтроз даже не попытался поднять на нее руку. Просто отпустил, прекратив ласкать. Сел рядом, улыбнулся. Весело и ласково, словно получил комплимент. И вот тут Маред впервые стало по-настоящему страшно. А королевский стряпчий, наклонившись к ее лицу, сказал четко и ясно, сверкая серебром совершенно сумасшедших глаз:
– Не хочешь по-хорошему, да? Что ж, тогда будет по-моему. Кажется, ты забыла, кто здесь подарок на день рождения.
Вот дура языкастая… Замерев, Маред смотрела в глаза мужчины, понимая, что сама напросилась на неприятности. Может, извиниться? Поздно. И глупо. Она глубоко вдохнула, пытаясь расслабиться. Не помогло: живот скрутило судорогой страха. Монтроз еще пару мгновений молча смотрел на нее, потом легко и гибко встал с кровати. Не шевелясь от ужаса, Маред смотрела, как он возвращается с жуткого вида плетью из черной кожи, разлохмаченной на несколько хвостов… А это что? Кляп?!
– Я вот думаю, – совершенно обыденным тоном сказал Монтроз, снова присаживаясь рядом, – затыкать тебе рот или нет? С одной стороны – стоит. В гостиной не слышно звуков из спальни, но криков я сам не люблю. С другой – вдруг тебе захочется сообщить, как ты сожалеешь о своей наглости и глупости? Попросить прощения, предложить искупить вину… Обидно было бы лишить тебя такой возможности. Что скажешь, девочка?
– Вы… – беспомощно выдохнула Маред.
– Что я? Говори, раз уж начала.
– Вы заигрались, ваша светлость. Я… виновата, знаю. Но вы-то что сейчас делаете? Это же… изнасилование…
Монтроз усмехнулся, небрежно протягивая блестящие черные полоски между пальцами.
– А ты пойдешь в полицию, девочка? И расскажешь все в подробностях? Как сама согласилась расплатиться за воровство, сама разделась, легла… Думаешь, тебя пожалеют? Сядешь за воровство да еще с клеймом шлюхи в придачу.
– Сволочь, – тихо, но очень отчетливо сказала Маред.
– Еще какая. Но для тебя это ничего не меняет.
Он ласково провел ладонью по животу Маред, вызвав у нее спазм отвращения, погладил