материале, конечно, заслуживает минуты молчания, но сценарий многое извиняет, хотя бы финальным диалогом:
«– Лёня загадку рассказал: «Если зайца загнать на самый край обрыва, он прыгает в пропасть и смеётся». И чего? Чего он смеётся?
– Свободный стал, вот и смеётся».
Много сейчас думаю о взрослой любви, о способах её выражения. Поляки говорят, будто камни жуют, заметил Дюма, – так это он не слышал, как объясняются в любви взрослые люди. Мучительная аккуратность: как бы не пообещать лишнего, не потерять лицо, не показать себя зависимым, не отрезать пути отступления. Если коротко, всё примерно сводится к фразе: «Не хочу сказать, что я без вас не могу, – я без всего могу, – но очень не хотелось бы». Вроде как зрелость обещала нам свободу, а научила только обходиться без всего.
Мне же кажется, что жизнь стоит тратить только на поиски того, без чего не можешь: города, человека, если угодно – платья или дома. А как найдёшь – непременно брать, а не учиться без этого обходиться. От остального же избавляться. В уютных южных городах часто происходит восхитительный круговорот вещей: каждый день на улицу выставляют почти новые столики, комнатные цветы, диванчики, пылесосы и книги. И буквально через час всему находится хозяин, который с новым креслом чуть приближается к своему представлению о правильном доме. И стоит ли горевать о городах и людях, которых покидаешь, они же не старая мебель, обязательно пригодятся кому-то для счастья.
И даже если не получится никого найти взамен, всё равно останутся светлый, почти пустой дом и заяц, умеющий смеяться над пропастью.
Эпилог
Три белых чашки были у меня, три белых чашки.
Первую я подарила самому близкому другу, но разозлилась на него и разбила. А потом купила ему новую, точно такую же. Я хотела, чтобы чашка осталась бессмертной, и она осталась, а он не сумел.
Вторая раскололась в ресторане. Мужчина, который нравился мне до обморока, сидел напротив, и я, в конце концов, протянула руки и потрогала его ладони. В зале никого, кроме нас, но с барной стойки вдруг упала чашка и разлетелась на куски. А кроме этого между нами ничего не было.
А третья случилась прошлым летом.
От этого человека я хотела только одного: увидеть его. Как удивительно истончаются и истрёпываются желания… или нет, наоборот – как они скручиваются в тугой жгут. Поначалу хочешь всего – ухаживаний, заботы, близости, но когда долго не получается, выкристаллизовывается одна мучительная необходимость: посмотреть. Увидеть его живым, убедиться, что он точно существует, успокоиться рядом с ним, придержав своё сердце, попасть в его ритм – а он медленней моего, я знала. Была уверена, хотя до того мы не виделись ни разу.
Когда собираешься исполнить то, к чему стремится душа, следует тщательно подготовиться – как подготавливает харакири самурай, потерявший хозяина. Ведь лишившись желания, я тоже останусь без хозяина, без воли, направлявшей меня несколько месяцев.
Я выбрала узкую тропу над ущельем – за два с половиной часа до поезда, на котором он уезжал далеко и надолго. Немного твёрдой земли между нигде и никогда,