Бруно и Джулия наперебой начинают мне объяснять итальянскую систему государственных пошлин: в табачном киоске покупаешь специальные марки странных номиналов – например, 14 евро и 62 цента – и наклеиваешь, но не на конверты, а на документы, вместо квитанций об оплате госпошлины. А потом надо будет ждать. Может, пять месяцев, а может, и десять – точно этого никто нам не скажет. Так что никакого свадебного путешествия нам пока не светит.
С Интернетом дело обстоит еще хуже. Его нет. Просто нет. Не протянут кабель. Самое лучшее – это для начала обзавестись стационарным телефоном, тогда, по крайней мере, у нас будет допотопный dial-up.
Видя, что я очень расстроена, Джулия предлагает поговорить о любви. Разница в возрасте – это пустяки. У них с Карлосом такая же, только наоборот: Джулия старше. А вот история их знакомства оказывается куда романтичнее нашей. В Мадриде, на выставке скульптур Джулии, внезапно появился красавец мотоциклист с горящими из-под шлема глазами. «Я бы хотел купить ваш шедевр, но у меня нет денег», зато у него с собой была бутылка коньяку, и вот уже Джулия обнимает кожаную спину, мчась с ним из Испании в Италию. Никаких мыслей о переезде у них не возникало, но, увидев Триальду, они оба влюбились в нее.
– В каком-то смысле у нас брак втроем, – кокетливо говорит Джулия. – Он, я и Триальда.
А вот и Карлос – высокий мужчина моих лет, с гладко прилизанными волосами, собранными в хвост, и слишком сладким, на мой взгляд, выражением лица. Особенно сладким оно становится, когда они с Джулией сливаются в страстном поцелуе, а потом упархивают, пригласив нас пожаловать на ужин в их гнездышко. Ну чисто два голубка.
Я волнуюсь – все-таки первые гости в новой стране – и начинаю собираться загодя. Юбка или брюки? Может быть, даже туфли на каблуках? И как же мне накраситься без зеркала? Но вот наконец мы шагаем по деревне, чистые и относительно красивые. И подарок несем достойный – баночку российской красной икры.
Дверь открывает Джулия. Нас представляют даме, которая уже сидит в гостиной: это Беверли, сестра-близнец Джулии. Но спутать их нельзя: на лице гостьи нет ни единой морщины, и одета она и не по-деревенски, как мы, и не по-богемному, как Джулия, а в твидовый костюм и белоснежную блузку. Камушки в ее ушах сияют так волшебно, что я сразу понимаю: это они и есть, бриллианты. Она живет совсем недалеко – на вилле в Каннах, всего два часа езды от Триальды. Но с первых же фраз понятно, что между сестрами пролегает пропасть. Беверли щебечет о том, как трудно найти хорошего собачьего парикмахера, о кожаном салоне для их яхты, который прибыл из Испании не того цвета – они заказывали фисташковый, а получили кокосовый, и какое же это счастье зимой – бассейн с подогревом!
– Вы же собирались зимовать на Карибах, если я не ошибаюсь? – Голос Джулии звучит так невинно, что даже я чувствую ловушку.
– Да, но, видишь ли, у Ричарда столько работы – это просто ужас какой-то! Мотается то в Лондон, то в Чикаго, а я все одна и одна…
На секунду мне кажется, что