«Готовьте корзины, я соберу для вас самые сияющие и самые крупные звезды!» – возбужденно кричал он (да что там кричал – орал он еще в постели). К сожалению, ни слова из Завета не было. Обычно выяснялось, что просто сон натер себе мозоль записками об изученных и неизученных областях, камешком, зернами, крошками или еще чем-то столь же несущественным и скучным.
Среди аргументов Полковника единственным более или менее серьезным доказательством существования Завета и его чудотворного действия, единственным ясно вырисовывавшимся следом на песчаной дороге надежды на возможность изменения роста был фрагмент из путевых записок «До Кавдака и обратно» известного Мусафира Хамида, выдающегося путешественника, одного из семи сыновей арабского географа Идриси, который вместе со своими братьями стал великим мучеником некогда святого дела картографии.
Ил. 3. Ди Паоло. Географ Идриси и сыновья. 1481. Триптих, картина первая, та, что с левой стороны (по мотивам неизвестной в настоящее время мозаики XII в.). Темпера на дереве. 343x148. Галерея Уффици, Флоренция
Ил. 4. Ди Паоло. Географ Идриси и сыновья. 1481. Триптих, картина вторая, та, что в центре (по мотивам неизвестной в настоящее время мозаики XII в.). Темпера на дереве. 343x148. Галерея Уффици, Флоренция
Ил. 5. Ди Паоло. Географ Идриси и сыновья. 1481. Триптих, картина третья, та, что с правой стороны (по мотивам неизвестной в настоящее время мозаики XII в.). Темпера на дереве. 343x148. Галерея Уффици, Флоренция
Ил. 6. Мусафир Хамид. Путевые дневники «До Кавдака и обратно» (единственное письменное подтверждение существования Завета, который дает посвященным возможность изменять собственный рост). Ок. 1150. Сохранившийся фрагмент тринадцатой главы. Fol. 2. № Н-14. Библиотека Гази-Хусревбека, Сараево
Господин Половский
С первыми лучами солнца господин Поповский входит в парк. Садится на свою любимую скамейку и ждет. Обычно он сидит вполоборота к памятнику Орфелину, стоящему на берегу аллеи, посыпанной белым щебнем. Рождающееся солнце делает этот пейзаж необыкновенно красивым, однако господин Поповский находится здесь не для того, чтобы наслаждаться пропорциями памятника, чарующей игрой мягкого утреннего света или свежестью воздуха. Он здесь для того, чтобы ждать.
Стоит солнечным лучам засверкать более решительно, появляются голуби, а вскоре после них – старики. Позолоченные зернышки привлекают веселье птиц. Щебет перемещается из крон деревьев на клумбы с цветами. Однако господин Поповский находится в парке и не для того, чтобы кормить голубей, как это делают его сверстники. Он здесь для того, чтобы ждать.
Чем старше становится день, тем больше людей в парке. Сейчас здесь и дети, и те, кто выгуливает собак, и влюбленные пары. Фонтанами журчат сотни голосов, брызжут капли искристого смеха. Однако и променад радости не представляет