минус пять. Дай я хотя бы привезу тебе одежду и поеду с тобой.
8
Абигэль замерла, переступив порог Института судебно-медицинской экспертизы. Трупный запах оказал действие электрошока, внезапно заставив ее понять, что ей не снится кошмар. Потому что время длилось, потому что события сменяли друг друга логически, неумолимо, подобно падающим одна за другой костяшкам домино. Потому что она все сознавала. Все, абсолютно все до мелочей было связно.
– Значит, это правда… Все правда. Они умерли, Фредерик?
Она ухватилась рукой за стену, голова плыла.
– Ты не держишься на ногах, мы сделали глупость, что приехали сюда, – ответил Фредерик. – Вернемся в больницу. Там тобой хорошенько займутся, ладно?
– Я хочу их увидеть… Моя девочка… Моя Леа… Ею займется твой брат, ты мне сказал. Это хорошо… Хорошо, что это будет он.
Фредерик понял, что ему ее не переубедить. Железный прут так просто не согнешь.
– Он во втором зале со следователем. Я предупредил их, что мы зайдем. И пересказал Пальмери все, что ты рассказала мне об обстоятельствах аварии.
Абигэль нашла в себе мужество выпрямиться и шагнуть в старый коридор, сумрачный и серый, без окон, похожий на туннель, разделявший два мира – мир света и мир тьмы.
Николя Тевенен, служитель морга, ждал их перед тамбуром. Крепыш лет тридцати, в очках в прямоугольной оправе, с узенькой бородкой и очень близко посаженными черными глазами. Он встречал и провожал трупы, отвечал на запросы судмедэкспертов. Привратник смерти, проводивший больше времени с мертвыми, чем с живыми. Абигэль встречала его иногда, не замечая, но на этот раз подняла на него взгляд, ища капельку надежды, проблеск доброжелательности. Он принял тела ее близких из рук похоронной службы. Наверно, убрал их на несколько часов в ящики морга, как пару старых башмаков в шкаф. Она искала поддержки, но прочла в его глазах лишь привычную холодность. Да было ли у этого типа сердце?
Тевенен открыл дверь:
– Доктор Мандрие вас ждет.
Он молча провел их в зал вскрытий, где было почти так же холодно, как на улице. Пахло смертью, разлагающейся плотью, содержимым желудка. Эрман Мандрие как две капли воды походил на своего брата Фредерика, только на пять лет старше. Глубокая морщина перечеркивала его лоб, точно памятка об ударе ножа. В свои сорок лет он был одним из двух судмедэкспертов, работавших в этом обветшалом институте, в залах вскрытий из прошлого века. На этот раз лицо его было раскалено добела, губы тонкие, как лезвия скальпеля. Рядом с ним стояли еще двое, прямые, будто кол проглотили: аджюдан Паскаль Пальмери, руководивший следствием, и один из его коллег. Прежде всего оба выразили Абигэль сочувствие и поддержку.
Она застыла в дверях, свесив руки вдоль тела. Ей были знакомы эти пропахшие смертью места, она всегда изъявляла желание по мере возможности присутствовать при вскрытиях, связанных с ее делами. Ей даже случалось здесь шутить, смеяться, чтобы снять стресс, потому что эта сука смерть не дает так запросто смотреть себе в лицо и порой надо иметь очень крепкие кишки.
Посреди