утреннего моциона все отправились по своим рабочим местам. Обычно разговорчивый Михаил, о чем-то задумавшись, быстро шагал, избрав наиболее короткий путь, прямо по небольшим кучам отбросов. Я не стал отрывать его от размышлений и, стараясь не отставать, постарался мысленно систематизировать имевшуюся у меня ранее и собранную за эти дни информацию, а также придумать хоть какую-нибудь мало-мальски подходящую легенду своего здесь появления. Мало ли что. При этом мне постоянно приходилось отвлекаться на дорогу. Не хватало еще ногу поранить. А такая вероятность присутствовала, поскольку на пути то и дело попадались обрезки досок с торчащими из них гвоздями.
Маруська уже ждала нас. Она жила на противоположном от полигона краю села. Сюда не доходил распространявшийся от свалки запах гнили, если, конечно, ветер не дул в эту сторону. Но роза ветров была такова, что случалось такое, как потом выяснилось, крайне редко. К тому же другим запахам препятствовал разливавшийся по ее участку аромат от душистых садовых цветов, в изобилии красовавшихся на многочисленных клумбах.
Очень красиво смотрелись кустики роз, рядком посаженные вдоль центральной дорожки, выложенной ажурной тротуарной плиткой. Дорожка упиралась в открытую внушительных размеров террасу, пристроенную к двухэтажному кирпичному дому с весело поблескивающей на солнце крышей.
Терраса была выполнена в необычной ассиметричной форме, что придало ей особый шарм. Добротные половые доски были заботливо покрашены, а к отшлифованным бревнам, служившим основанием для навеса и перил, были приделаны небольшие закругленные полочки, на которых стояли горшки с вьющимися растениями. Все это смотрелось очень красиво.
Справа при входе на террасу располагался овальный стол, столешница которого была выполнена из темного дерева. Вдоль стола стояли круглые деревянные стулья с высокими спинками. А в центре его возвышался незнакомый мне цилиндрический медный предмет с краником и трубой, из которой поднималась тонкая струйка дыма. Изящные чашки на блюдцах и большая тарелка с наложенными на ней горкой бутербродами органично вписывались в эту картину.
– Петровна! Ты и самовар приготовила! – одобрительно воскликнул Потапыч.
– А как же иначе? Хорошее дело всегда утром с перекуса и чая начинается, – в тон ему ответила Маруська. – Ты же у меня не в первый раз. Пора бы и понять, что я русский человек. А у русских, как известно, душа широкая. К тому же мне твой напарник не знаком. Вот и познакомимся, а заодно посмотрим, как он кушать будет. Не зря наши деды перед тем, как работников нанимать, обязательно за стол их сажали и наблюдали, кто как ест. Кто хорошо ест – тот хорошо и работает…
Разразившись такой тирадой, Петровна указала нам на наши места и уселась сама, приглашая отведать бутерброды. Затем она поднесла мою чашку к носику самовара и повернула краник. Из носика потекла горячая зеленоватого оттенка жидкость, которая на свету сначала стала краснеть, а потом побурела, по внешнему виду напоминая