меньше полутора процентов населения Валгры.
Если бы не озома, Адела была бы достаточно привлекательной женщиной. В школе ее дразнили и обижали, но потом она показала характер: начала изобретательно издеваться над учителями, завоевала авторитет среди школьной шпаны и вскоре из жертвы превратилась в лидера. Теперь уже она сама, вместе со своей компанией, мучила других детей, попавших в разряд аутсайдеров. «Потому что я не могла иначе, понимаешь, Клод? Я пинала других, чтобы не пинали меня. Иначе я не могла. Иначе не бывает!» Клод слушал и сочувствовал Аделе. Как и остальные, он рассказывал ей о себе как на исповеди – о конфликтах с родителями, о неудачах с девушками, о мечтах, о планах, о тех постыдных мелочах, в которых люди обычно не сознаются… Но о последних неприятностях лучше пока помалкивать: слишком странная история с ним приключилась.
Внутреннее пространство улья казалось ущербным и деградировавшим – если допустить, что пространство, как и материя, может деградировать. Неопрятные коридоры и лестницы запутывали, сбивали с толку, норовили завести не туда, но Клод хорошо знал дорогу и на их уловки не попадался.
Шестой этаж, третий слева коридор, предпоследняя дверь после четвертого поворота, тоже слева. Когда-то он заучил этот адрес наизусть и два раза в неделю (Адела сказала, чтобы чаще он не смел появляться, а то она попросит друзей подколоть его – не может ведь она все свое время тратить только на него!) бодро поднимался по заплеванным наркожвачкой лестницам и считал повороты в полутемных коленчатых коридорах, счастливый от предвкушения встречи с Аделой Найзер. Правда, она нередко пребывала в дурном расположении духа. Вдруг начинала высмеивать Клода или без обиняков заявляла, что ему пора домой. Ну, с ней иногда бывает. Ее поклонники прощали ей все – даже такие вещи, за которые кто-нибудь другой поплатился бы жизнью.
Замызганные раздвижные двери по обе стороны коридора плотно закрыты. О том, что за ними происходит, можно лишь догадываться по звукам: рваная музыка, стоны, аудиозапись долгой заунывной молитвы, рвотные спазмы, ругань и топот, блеющий смех… Клода передернуло: так смеялся Каспер Винго. Раз ему стало не по себе от звуков похожего смеха – значит, это все-таки было на самом деле? Но почему тогда с ним сейчас все в порядке? Стук, словно свалилось что-то тяжелое, женский визг, бессвязные выкрики, верещание сработавшего таймера, удар (таймером об стенку?), истерические рыдания… В ячейках улья бушевали страсти, но коридоры, залитые бледным светом плафонов, оставались пустынными, словно всю эту какофонию создавали бесплотные призраки здания-лабиринта.
– Поэтому ты и забросил его в Линоб?
– Ага. Будем наблюдать за ним и попробуем войти в контакт с теми, кто его использует.
– Они ведь обнаружат метку, – заметила Тина.
В кресле она устроилась боком, опираясь спиной о мягкий подлокотник, а через другой подлокотник перебросила ноги. Мебель в этой машине нравилась ей тем, что сидеть можно как угодно и