в гримёрной, всегда ставлю голос таким образом, если предстоит работать без микрофона. В дверь постучалась заведующая культурой и попросила у меня ещё билеты, потому как триста уже продала. Этим она меня просто ошеломила:
– Каким образом вы их собрали?
– Да здесь в Речкуновке семинар какой-то проходит, вот все слушатели и решили прийти. Там ещё толпа желающих стоит.
От такой информации я запел арию Мефистофеля: «Люди гибнут за металл…»
Открылся занавес, и, как всегда волнуясь, под звуки фанфар я вышел на сцену. Софиты ослепили, зрителей не видно, только по звуку аплодисментов и было понятно, что в зале аншлаг. Первый номер моей программы – запоминание тридцати четырёхзначных чисел за полторы минуты. Этот номер служил мне визитной карточкой, позволяя заработать хорошие аплодисменты. Бывало, конечно, допускал ошибки, но такое случалось крайне редко. На этот раз всё прошло гладко, без задоринки, и после оваций я, уже вдохновлённый, крепко стоял на ногах и легко вошёл в образ настоящего мага. Все последующие номера пошли уже просто на одном дыхании.
После карточных фокусов по сценарию я демонстри ровал каталепсический мост. Обычно для этого номера приглашались на сцену три зрителя. Из них я выбирал самого крепкого и приводил его в состояние каталепсии – это значит, тело его становилось твёрдым и несгибаемым.
Двое других помогали мне уложить его на спинки двух стульев, стоящих друг против друг на расстоянии человеческого роста. Укладывали его так, чтобы он лежал пятками на спинке одного стула, а затылком – на спинке другого. Затем эти двое помогали мне вновь поставить его на ноги. Я возвращал зрителя в бодрствующее состояние и под аплодисменты провожал всех со сцены.
Подходящих для этого зрителей обычно выбирал на глазок, покрепче и пошустрее. А тут, как на грех, ослеплённый софитами, не видящий никого в зале, я просто пригласил троих желающих мужчин подняться на сцену. Но желающих почему-то не нашлось, и мне пришлось уговаривать зрителей: что не нужно бояться, ничего страшного не произойдёт, и неужели нет настоящих мужчин в зале.
И вот на сцену вышла совсем неподходящая троица: один весом килограмм сто тридцать, а двое других изрядно поддатенькие. Я попросил осветителя немного убавить свет и поняли, в чём дело, выбирать тут не из кого, в зале преимущественно были женщины, ну а представителей сильного пола приходилось один-два на каждый ряд.
Прямо по центру в третьем ряду приветливо мне улыбался… Аббат. Он был без головного убора, волосы редкие, зачёсанные на пробор, ну вот кому его ни покажи – сказали бы: «один к одному Черчилль». Рядом с ним сидела дама в знакомой мне одежде, только поэтому я догадался, что это Адан. Представляю себе, если бы она пришла сюда с лошадиной мордой, вот это был бы концерт!
Их присутствие меня нисколько не смутило, поскольку я уже вошёл в состояние куража. А когда я в кураже, да пусть хоть Ленин с Крупской в зале сидят, у меня всё будет без