было, но через пару секунд я понял, что к чему. Оглушительный грохот заглушил и шум толпы, и восточный говор. Огромный, коричнево-красный столп земли в перемешку с кровью поднялся в небо. В высоту он был намного, намного выше самого забора. У меня резко зазвенело в ушах, я прикрыл их руками и немного согнулся. Через какое-то мгновение в небо взмылся второй, теперь уже земляной столб. Ударная волна, в очередной раз, взъерошила мне волосы, а грохот уже второй раз раздавил мне барабанные перепонки. Я смотрел в сторону, в которую ехал гелентваген, но его уже там не было. Как можно быстрее я подбежал к забору, попытался заглянуть через него или что-то услышать, благо звон в ушах понемногу стал стихать. Передо мной предстала одна из самых ужасных картин, которую я видел в своей жизни. Наверное, такие воспоминания никогда не забываются. Во дворе стоял стол, на нем, рядом с ним и даже вдалеке, на земле лежали окровавленные тела людей, у которых еще пять минут назад был праздник. Кровь лилась ручьями, которые просачивались между стульев и ножками столов и всё ближе и ближе приближались к забору. Большинство из людей были нарядно одеты – солидные мужчины в красивых, дорогих и пафосных костюмах. Почти все лежали на земле, окроплённые своей и чужой кровью. Убийственное сочетание красоты и ужаса в одном флаконе. Один из празднующих в белом костюме корчился на земле от боли и дико кричал, держась за окровавленную руку. Другой, лежащий рядом с ним, держался за живот и тоже что-то истошно вопил. Другие мужчины и парни лежали в перемешку друг на друге, кто-то в сознании кто-то нет. Звон в ушах уже совсем сошел на нет, но на его место стали приходить крики и стоны людей. Я отпрянул от забора. В голову, с дурью локомотива, ломилась только одна единственная мысль. Какой бы жестокой не была месть, но всё равно им срочно нужен доктор! Через пару мгновений вспомнив, где же в деревне всё-таки может быть врач. Спрятав пистолет за пазуху, я сломя голову побежал на ж/д станцию. Мне показалось это вполне разумным, потому что там всегда должен быть фельдшер. Не успев добежать до конца улицы – до того места, где в первый раз показался гелентваген, я увидел заворачивающую буханку – это была карета скорой помощи. И до самого вечера врачи вывозили людей и оказывали им помощь. Ближе к вечеру все начало стихать. Но вся деревня пребывала в диком шоке, оказывается, у Ахмеда был день рождения, к нему приехали гости и родственники. Возле их большого дома до поздней ночи толпился народ. Свидетелей почти не было. Было человека три, четыре, но это были женщины, и когда участковый их опрашивал, на какой машине они были, они путались. Кто-то говорил, что это была тайота, кто-то утверждал, что это, вообще, была легковушка. В общем, ничего вразумительного, как и ничего общего с правдой. Может быть кто-то, кроме меня, что-то и видел, как оно было на самом деле, но никто ничего даже близко похожего на правду не говорил. Скорее всего, дело тут было в банальном
