и это явление временное. А пока сестра оставляла матери Арину на воспитание и развлекалась с любовником. Поначалу мать была страшно против, что Ирка разбивает чужую семью. Но та вовремя напомнила, что дядя Юра тоже не был холостым. Да и потом, если не Ирка, то любая другая будет на её месте. Это у мужчин в крови – инстинкт животного, самца-завоевателя, и Ирка здесь совсем ни при чём, она устраивает свою жизнь как может.
Всё это повергло Сергея в ещё большее уныние, он жалел сестру и уже предвидел, что та окончательно поломает свою жизнь. К тому же бизнесмен был нечист на руку, и неизвестно, на чём строился его бизнес. Андрей всё время кому-то звонил, с кем-то договаривался. Пропадал на несколько дней, а потом так же внезапно появлялся, забирал Ирку, и они летели отдыхать на Карибы или ещё куда-нибудь за границу.
Уже десять дней Сергей находился в больнице, Вика не приходила, да и на звонки отвечала нехотя. Больной нервничал и курил в туалете по нескольку сигарет, хотя врач запретил это делать. Но тот плевал на запреты, и болезнь подтачивала не только тело, но и душу.
В процедурном кабинете парень увидел молодую девушку с забинтованным лицом. Её историю знали все – от главного врача до уборщицы. Все, кроме Сергея. Его не интересовала чужая беда, хватало своей. Но Лиля, так звали девушку, заговорила первая.
– Сигарету одолжи.
– Тебе курить не вредно?
– Вредно жить на свете без друзей.
– Что, никто не навещает?
– Люди приходят, друзей нет…
– Давно здесь?
– Месяц и две недели.
– Что врачи говорят?
– Жить буду, вопрос в другом: КАК?
– Неужели всё так плохо?
– Даже представить не можешь, мне не то что поговорить, поделиться своей бедой не с кем.
Сергей заглянул в глаза девушки. В них читалась растерянность, боль и что-то ещё, чего он не знал. Глаза были огромные и бездонные, эти глаза ему напомнили глаза умирающей больной собаки, которую хочется погладить и накормить. И заставить жить, жить, только жить! Между ними воцарилась пауза, так непривычно было смотреть в лицо, на котором были только глаза и больше ничего. Глаза размером с земной шар, а потом бинты, бинты. Глаза, наполненные безверием, в которых отсутствовала даже надежда.
– А как же родные: мама, папа?
– Погибли в автокатастрофе….
– Прости, наверное, тяжело об этом вспоминать.
– Они разбились, когда мне было пять лет. Я воспитывалась у бабушки. Два года назад бабушки не стало. А то, что сейчас со мной, это, можно сказать, производственная травма…
– Что ж это за работа такая?
– Уборщица в университете. Там же учусь на последнем курсе…
– Не понял?
– Сама порой ничего не понимаю.
Лиля поднялась и ушла на процедуру, Сергею тоже поставили капельницу. А перед глазами