на то что внук старался как можно лучше очистить свои находки, неистребимый запах плодородной почвы, казалось, навсегда пропитал воздух в комнате.
Положив трубку, Тео подошел к массивному дубовому столу. Все, что лежало на нем, было покрыто толстым слоем пыли, поскольку он запретил Мэри Эллис прикасаться тряпкой к чему-либо, чтобы не нарушать порядка, в котором найденные окаменелости лежали на деревянных подносах. У стола стояло вертящееся кресло с высокой спинкой; он развернул его сиденьем к ней.
Агата поняла, что он приготовил для нее место, до которого она сумеет дойти самостоятельно. Осознав это, она почувствовала себя так, словно изо всех сил вертела мочки его ушей, ожидая, когда он закричит от боли. Она не была еще готова к тому, чтобы улечься в могилу, хотя могилу для нее уже вырыли; она еще могла обойтись без проявления показной заботы о себе, заботы, говорящей ей о том, что все ждут ее скорого и неминуемого ухода. Она предпочла стоять.
– Ну, и что в результате? – резко и требовательно спросила Агата, словно их разговор не прерывался.
Тео сдвинул брови и тыльной стороной ладони обтер пот со лба. Посмотрел на телефон, а затем снова перевел взгляд на нее.
– Меня совершенно не интересует твоя любовная жизнь, Теодор. Ты в скором времени поймешь, что это всего лишь оксюморон[34]. Я каждую ночь молюсь о том, чтобы ты показал, наконец, наличие ума в твоей голове и не позволил бы ни носу, ни пенису вести себя по жизни. Иными словами, то, что ты делаешь в свое свободное время, касается тебя и того, кто разделяет с тобой кратковременные радости, возникающие от смешения ваших телесных флюидов. Ведь такая жара, ну как вообще можно думать о половых сношениях…
– Ба, – лицо Тео покраснело еще больше.
Боже мой, подумала Агата. Ему двадцать шесть, а в половом смысле он менее зрелый, чем мальчишка-подросток. Она могла лишь представить себе, да и то с содроганием, кому, находящемуся на другом конце провода, были адресованы его искренние призывы. По крайней мере, его дед – несмотря на все его провинности, одной из которых было то, что в возрасте сорока двух лет он вдруг помер, – знал, как взять женщину и как вести себя с ней. На все это Льюису всегда хватало и четверти часа, а в одну из ночей – ей тогда необычайно повезло – он умудрился управиться всего за десять минут. Агата считала половые сношения чем-то вроде медицинской процедуры, сопутствующей браку: если это необходимо для здоровья, то надо делать так, чтобы жизненные соки из каждой части тела вытекали свободно.
– Так что они нам обещают, Тео? – спросила она. – Ты, надеюсь, настоял на том, что будет специальное заседание муниципального совета?
– Естественно, я…
Он продолжал стоять, но, протянув руку к одному из своих драгоценных экспонатов, перевернул его.
– У тебя хватило ума, чтобы потребовать собрать новое заседание, скажи, Тео? Ты не позволил этим цветным распоряжаться там и замотать твое требование, это так?
Он