Врата покаяния: Слова, произнесенные в разные годы в период пения Триоди постной
кожу, а затем казнили. Разве в употреблении или неупотреблении мясной пищи смысл подвига святого Евстафия? Нет, то было свершение высочайшей духовности. Бесстрашным послушанием Матери-Церкви и в малых ее заветах доблестный мученик запечатлел верность Господу Иисусу, в светлом венце подвига вошел он в любовь Божию.
В новейшие времена, в годы большевистского террора, многие сыны Русской Церкви проявили подобное мужество. Таков был священномученик Евгений (Зернов), митрополит Нижегородский, даже на лагерной каторге строго соблюдавший церковные уставы и отказывавшийся от скудного пайка в урочное время постов. Возглавив заключенных вместе с ним знаменитых соловецких старцев, мит рополит Евгений всем узникам подавал пример высокого жития. Ни голод, ни многолетняя лагерная жуть не сломили духа великого архипастыря, принявшего мученический венец от руки богоборцев, – святитель Евгений был расстрелян в 30-е годы ХХ века.
В тех же лагерях, где люди умирали от голода, по свидетельству очевидцев, множество православных узников хранило завет Церкви о постах. Тамошнюю пищу лишь символически можно было назвать скоромной: «одна жиринка на ведро баланды». Но и от такой снеди отказывались изнуренные голодом люди, желая нерушимо сохранить верность Церкви Христовой.
Какое разительное несходство с их житием представляет наша нынешняя распущенность! Как много появилось таких, кто «православие» свое полагает в одном обряде крещения, – для них и речи нет о соблюдении постов. Между тем именно пренебрежение телесным постом приводит к расслаблению воли – одной из главных причин падения отдельных личностей и целых государств и народов.
Десятилетиями русские люди в обезбоженном обществе привыкали позволять себе любую пищу и питье, не зная для этого ни урочного, ни неурочного времени. Сейчас перед нами наглядная картина духовной и нравственной распущенности. Не о действительных бедах Отечества скорбят его сыны и дочери – всюду лишь навязчивый ропот и уныние по поводу дороговизны продуктов, оскудения привычного «меню». Лишь этим заняты умы, лишь об этом тоскуют сердца. Чуть не до отчаяния доходят люди, забывая, что относительная телесная сытость недавних десятилетий соседствовала с лютым духовным голодом и пагубой. Таким ропотникам не худо бы вспомнить, что милостей Всещедрого Господа, в их числе и изобилия плодов земных, недостойны те, о ком сказано: Их бог – чрево… они мыслят о земном (Флп. 3, 19). Древний Исав продал священное первородство за миску чечевичной похлебки – так не продать бы и нам, ропщущим, святыню веры и спасение души своей за тарелку мясного супа.
Оскудение пищи – заслуженная, и еще очень легкая, кара стране, так долго не чтившей ни постов, ни праздников Божиих. Ждать ли ужасов настоящего голода, чтобы понять смысл посещения Господня и не с мертвящим унынием, а с животворным покаянием предстать перед Всевышним?
Так ли и впрямь нестерпимы нынешние лишения? Плотоугодие не приносит человеку ни здоровья, ни долголетия.