что ни на есть настоящая сукина дочь! Во всяком случае, две симметричные выпуклости под натянувшейся майкой проступили вполне явственно.
Все непонятнее и непонятнее. Юных сучек до первой вязки, по слухам, держат вообще чуть ли не под стражей, чтобы по неразумию случайно породу не попортили. Это потом уже власть им дается просто немыслимая, и от бедных кобелей перестает что-либо зависеть, а первая случка обязана быть только плановой. Первый опыт – святое, так Лоранты-Следователи постановили, а кто мы такие, чтобы возражать Самым Верховным Пилотам?
Нет, настоящего кота, конечно, сметаной не корми, а дай только кому-нибудь по поводу чего-нибудь повозражать. Но тут – птичка прыжка не стоит.
Для Ксанта, впрочем, сучка эта если и представляет какой интерес, то разве чисто теоретический. Потому как вряд ли кто еще из котов хоть раз в жизни видел вблизи столь юную и ни разу никем не тронутую… А так – даже если от породы отвлечься, ничего особо привлекательного. Худая, голенастая и до отвращения нескладная. К тому же совсем молоденькая, молочнозубая. Совершенно не тот… хм… типаж.
Юная сучка тем временем слегка отдышалась и повернулась к скале с водопадом – Ксант отчетливо увидел ее очень бледное лицо с прилипшими к потному лбу прядками светлых волос. Похоже, противоположный берег и сама река ее не интересовали – она смотрела только вверх. Туда, где над самым водопадом подмытая потоком скала чуть выступала, нависая над рекой карнизом. Щенки любили на нем сидеть, свесив босые ноги к стремительно несущейся воде. Или купая их в мелкой водяной пыли, пронизанной осколками радуг, – это если расположиться лицом вниз по течению, над самым провалом. Некоторые, самые безрассудные, даже прыгали с этого карниза в озеро. Головой вниз считалось высшим шиком. Самые везучие потом даже всплывали. В смысле – не через два-три дня, когда внутренние газы вытолкнут на поверхность распухшее тело, а сами. Оглушенные, частично захлебнувшиеся, но жутко собою довольные.
Но таких счастливчиков было мало…
Странные они, щенки эти. Ведь отлично знают, что шанс выжить – один к трем. И все равно прыгают. На спор, чтобы кому-то что-то там доказать. Глупо. Кому и что можно доказать собственной смертью? Впрочем, на то они и щенки…
Сучка вздохнула – прерывисто и быстро, словно всхлипнула. И легко побежала по тропинке вверх, к карнизу. Ей на весь подъем хватило трех-четырех глубоких вдохов – все-таки быстро они, заразы, бегают! На самой высокой точке тропы она резко и почти испуганно обернулась, словно опасалась преследования. Ксант еще успел подумать злорадно – ха! Еще бы ей не опасаться! Поймают – задницу, небось, так надерут, что мало не покажется!
А потом она прыгнула.
Ксант выругался.
Все было неправильно! Абсолютно все!
Эта сукина дочь не должна была портить такое прекрасное утро! Она вообще не должна была сюда припираться, а тем более – в такую рань! И прыгнула она неправильно. Она вообще не должна была прыгать, раз не умеет! А она не умела,