горячей тайры и дожевав ореховые плитки, собрали вещи. Тунику и штаны мне вернули, а вот полосатые чулки он оставил на ногах. Интересно, он хоть понимает, что они – женские? Хотя это – тоже не моя печаль.
Так, а плащ как делить будем? Без него же холодно! Вздохнув, стянула с головы шапку и протянула ему. Можно сказать, от сердца оторвала. А этот гад взял ее двумя пальцами и осторожно так, как что-то тухлое и дохлое, поднес к носу. Кивнул, и тогда уж натянул на темечко. А потом осведомился:
– Мелисса лимонная?
Теперь обалдела я. Это был мой любимый травяной запах, и настойкой мелиссы я полоскала голову всякий раз после мытья. И в последний раз, когда Тин помогала мне мыть волосы, она тоже накапала в воду эссенции мелиссы. Но откуда такое знает парень?
Кивнула в ответ. И, набросив на плечи свой плащ, шагнула к выходу.
По пути к дороге он приотстал. Оглянулась – стоит к кустам лицом, ко мне задом в характерной позе. Значит, не отморозил. Жаль.
Выбралась на тракт и, не оборачиваясь, бодро потрусила вперед. Идти было трудновато – снега на дорогу намело выше щиколотки. Но если я угадала с погодой, то днем это все начнет таять и превратится в грязную слякоть. Так что надо пройти сейчас столько, сколько можно.
За спиной послышались шаги – он меня догнал.
– Есть еще одна шерстяная туника и штаны… если хочешь… – кинула я через плечо.
– Обойдусь. Не холодно.
Ну, навязываться я не собираюсь. Кстати, только сейчас в голову пришло – парень явно знатный лорд. Как же вышло, что никто, ни одна живая душа его не искала?
Через три часа икры у меня горели, будто их огнем жгли. Ноги сводило. Сейчас мы шли по лощине, и снег тут был глубже, почти по колено. Надеюсь, хоть движемся в правильную сторону. Во всяком случае, под ногами дорога и идем на северо-запад. Но вокруг – ни души… Что мы тут потеряли? Может, этот Китовый Киль давно вымер?
Вздохнув, тихо замурлыкала под нос песню про деву, ставшую ручьем. Мотив лился сам собой, помогая идти и поднимая настроение, – уже на втором куплете я почувствовала, что начала улыбаться. А потом услышала, что он подпевает мне из-за спины приятным баритоном. Я сразу же захлопнула рот. Ни к чему такое.
– Почему ты замолчал? – послышалось сзади.
Я не ответила. А что скажешь? Сообщить с ходу, что ненавижу поголовно всех мужиков и что Тин как-то обмолвилась, что часто пела дуэтом с человеком, который ее вроде бы любил, а потом продал за пять монет? Так что просто в очередной раз фыркнула и ускорила шаг.
К вечеру мы падали с ног. Зато местность перестала быть такой дикой. Волглые логи, каменистые холмы, редкие перелески сменились полями, на краю которых стояли приземистые, прибитые ветрами к земле, домишки. В паре дворов даже бегали куры и возились какие-то люди. Была б одна, может, подошла бы и спросила, далеко ли еще до города. Но показывать слабость при нём не хотела, – уж больно мне этот черноволосый не нравился. Наконец он окликнул меня сам:
– Так и будем чесать как заведенные? Может, хоть сеновал поищем для ночлега?
М-да.