машут кулаками и требуют оружия. Заплаканные, онемевшие дети сидят у матерей на руках, сгорбившись от рева людей. Осатаневший от диалога с народом майор Савинов, заместитель командира полка по воспитательной работе, стоит на горбатой спине бронетранспортера и, воздев руки к простуженному небу, хрипит:
– Братья и сестры! Мы не можем вам дать оружие!.. Мы сделаем все возможное, чтобы защитить вас и ваших детей от ингушских экстремистов!.. Наши офицеры и солдаты…
Объяснения его тонут в гуле. Две сотни распахнутых темных ртов обстреливают Савинова. Высохшая, как мертвое дерево, женщина в черном платке взбирается к нему по борту бронетранспортера. Чихория пришпоривает своего железного коня и едет в медбат…
– Старлей, золотой мой! – говорит Георгию хирург с воспаленными от бессонной ночи глазами. – Что я с ними буду делать?! У нас ни врачей нет, ни места в палатах. Операционная загружена под завязку. Гони своих ребят сразу в гарнизонный госпиталь!
Он становится на колесо и заглядывает в кузов. Продрогшие солдаты сидят на скамейках, держа над ранеными тяжелое от небесной влаги фиолетовое одеяло, конфискованное на подстанции.
– У тебя тут места полно. Возьми еще несколько человек! Я распоряжусь, чтоб раненых сюда загрузили.
– Я не имею права… – начал было Чихория, но вспоминает, что через толпу у ворот в полк все равно не прорваться. – Ладно. Несите людей сюда!
– Мы мигом! – Врач, пошатываясь от усталости, идет в хирургический корпус.
Выезжая из военного городка, Георгий оглядывается на свой дом. Он на окраине. Возле подъезда стоит танк с закрытыми люками. Окна в доме целы. Чихория облегченно вздыхает.
«Урал» мчится по шоссе, прижимаясь к обочине. Навстречу с дымом и свистом летят боевые машины пехоты, кроша гусеницами асфальт.
– Господи! Что тут творится? – спрашивает он нового пассажира – молодого русоголового прапорщика из медбата, сопровождающего раненых.
– Кударцы, – отвечает сосед с печальными глазами, выдыхая едкий дым «Примы». – Вы не гоните так, товарищ старший лейтенант, не дрова везете…
– Какие еще кударцы? – удивляется Чихория, сбавляя скорость.
– Кударцы – южные осетины. Ополчение из Цхинвала. За два с половиной часа через перевалы пришли. Опытные боевики. С грузинами воевали, – и косится на грузинский нос Георгия.
– Звиздежь! Не может быть, – качает головой Чихория. – Это же почти двести километров, да через гору, да на гусеницах!..
– Мало того, они шли ночью. – Прапорщик выбрасывает окурок в окно.
– Тем более звиздежь, – говорит Чихория. – Ты же военный человек: должен понимать, что такого быть не может.
– По чем купил – по тому и продаю… Не верите – как хотите. Но они уже вчера утром тут были. Сутки воюют… А вы что, ничего не знаете?
– Я подстанцию охранял. Не в курсе.
– Ясно… Так вот, говорят, кударцы и наши десантники ингушей из города выбили. Теперь в поселках бои идут.
– А