в 1991 году, в моей семье осталось 800 долларов США. Дело было под их Рождество, и я решил показать своей жене Париж, а уж потом умереть. Тур был недорогой, отель возле вокзала Сан-Лазар, полторы звезды, но это было неважно. Мы ходили пешком, ели багеты, и все было прекрасно. Пришло время посещения Лувра.
Моя жена приехала в Париж в норковой шубе, которую я купил ей на гастролях одного популярного артиста, условием которого была норковая шуба местной фабрики. Это была не шуба, а мечта. Она была до пола, на вате и весила килограммов 70. Но мечта висела на жене достойно и богато. Бояться за шубу было нечего, Брижит Бардо живет под Парижем, а мы туда не собирались, хотя в Версале были – не понравилось, как-то бедновато во дворце, мебели мало и как-то убого.
Незнание реальной парижской жизни привело к драме. В Лувре, оказывается, нет гардероба, а ходить по музею в шубе жарко. Я взял шубу на руки и шел с ней. Расстояния в Лувре ого-го. Жена моя – женщина высококультурная, знала, что смотреть, через час я уже хотел умереть: бросить шубу нельзя, идти нет сил, а до Леонардо идти и идти. Но в Лувре есть буфет, я склонил жену выпить слегка, она поддалась, мы выпили и не дошли до Венеры. От шубы я был не только без рук, но и без ног. Теперь я член фонда защиты дикой природы, и шуб мы не носим.
Кони привередливые
В начале девяностых, в период первоначального накопления капиталов, появились люди, которые захотели отмечать свои праздники с размахом. Модными стали праздники с танцами, цыганами, приглашенными знаменитостями. Хотелось быть рядом с людьми известными, чтобы потом в бане сказать друзьям: будет юбилей, приглашу Леву и Аллу – пусть попоют у нас, и т. д. Этот диковинный новый быт быстро овладевал массами новых русских, армянских и прочих народов. В советские времена эта тема была актуальна на Кавказе и в среднеазиатских республиках. В России застолье было более скромным, и только номенклатура могла пригласить к себе в баню писателя почитать свои опусы возле бассейна.
Я работал тогда в связке с творчески одаренным художником и режиссером, делавшими первые шаги на ниве шоу-бизнеса. Потом они резко взлетели на этот олимп и сегодня в большом авторитете. Самым активным был художник: стремительный, обаятельный, брал с места в карьер и пер так, что остановить его мог только поезд – и то если бы он стоял к нему спиной. Но спиной наш друг по понятиям никогда не стоял. Поэтому все поезда шли с ним в одном направлении.
Режиссер был другим: более тонким, крепкий специалист с хорошим бэкграундом. Вот так случай объединил меня, коня и трепетную лань.
Все мы были провинциалами по происхождению; разного возраста, но что-то общее объединило нас. Жажда наживы владела нашими умами.
Опыта организации приемов, балов не было, по большому счету, ни у кого из нас. Некоторое преимущество было у меня, так как в 17-летнем возрасте я организовал выпускной вечер в школе рабочей молодежи в столовой строительной организации. Выпускники и руководство школы были довольны – я тоже. Остаток из восьми рублей был первым