из немок… Суггестор с двумя академическими образованиями, Ром видел ее показатели, ай-кью около ста шестидесяти, эмоциональное владение собой, словно у йога, и вообще очень деятельная и вполне социально адаптивная.
Он не заметил, как подошел почти к самому пандусу второго кресла в параскафе, а там было… Так, еще раз – спокойно, вот здесь Загермайер и должна была находиться. Но сейчас в кресле восседала чуть обвисшая, но еще живая и очень злобная… акула, или нет, не акула, собственно, лишь голова похожа на эту морскую хищницу, точнее – пасть с зубами и остроносая морда, в которой, к ужасу Ромки, проглядывало что-то и от собаки, только очень уж жестокой, зверской собаки. Каких не бывает в реальной жизни.
Он не мог вынести этого зрелища, он отбежал в сторону и увидел, что находится в третьем, пилотском, кресле, там, где должен был находиться этот несчастный Булон… Он не изменился, он обвис на своих ремнях в кресле, частично обгрызенный, частично истерзанный. Голову ему что-то отъело почти на треть, и был виден его мозг, а глаз с этой, обгрызенной, стороны висел на зрительном нерве, выкатившись поверх кровавой лужи, которая образовалась из смеси мозгового вещества и крови. Висел, будто спущенный воздушный шарик после неудачного празднества. Ромка сообразил, что своими щупальцами осьминог, который когда-то был Ласло Фарошем, потянулся за спину и достал швейцарца, и стал обдирать, потому что, в отличие от земных остопусов, оконечности его щупалец были утыканы гребешками острых, похожих на длинные расчески, но изогнутых внутрь когтей.
Где-то сзади раздался хлопок, и тут же голос Мзареулова твердо и жестко отреагировал:
– Кто-нибудь из медперсонала, займитесь Веселкиной.
«Значит, Валентине стало худо», – понял Ромка. И еще он осознал, что слушает, изо всех сил слушает, что еще скажет директор школы, естественный командир в этой ситуации, и, как оказалось, достойный командир.
– Зверей заблокировать силовыми полями. Есть у нас тут переносные полевые парализаторы? Как это – куда-то забрали? Вернуть, и мгновенно, или я тебя, Никита Палыч…
Это он на Маслякова ругается по транслятору. Ромка вздохнул, повернулся к стоящим тут людям.
– Где наш генерал? Где Желобов? Пригнать его, хотя бы и взашей, если для него общая тревога – не приказ! Вы, да – вы, оба солдатика, ко мне, у вас должны быть хотя бы пистолеты, держите этих… эти создания на мушке, пока не принесут парализаторы, и стойте твердо, как солдатам положено.
Он еще что-то командовал, решая эту ситуацию. А Ромка, для разнообразия, как ему самому показалось, взглянул наверх, на балкончик, где находились технические службы. Там была Келлерман, почему-то он увидел ее очень резко, будто бы приближенно, она прилипла, словно огромная муха, к стеклу, отделяющему ее от общего зала. И он увидел текущие у нее из глаз слезы отчаяния, и ее бледные, до синевы, губы, и ее безумные руки, которые все время дергались, будто существовали отдельно, она пробовала почему-то прикрыть