подумал Саттон. Сначала одурманили каким-то быстродействующим газом, а потом обыскали и обследовали. Господи, что же они со мной делали? Все как в тумане. Он с трудом вспоминал… Мелькали огоньки приборов, на голове – датчики… Я мог бы сопротивляться, но понимал, что это бесполезно. И потом, мне нечего было скрывать от них. Что выкопали, то выкопали, и черт с ними. Тем лучше. До главного им все равно не добраться. И он мысленно ободряюще похлопал себя по плечу.
Теперь они ушли. Узнали, что хотели, и ушли, оставив кого-то приглядывать за мной. И этот кто-то сейчас здесь.
Саттон пошевелился и открыл глаза, делая вид, что он только что очнулся.
Неизвестный встал и подошел к нему. Саттон увидел на нем белый халат.
– Ну, пришли в себя? – спросил доктор, наклонившись над кроватью.
Саттон вяло поднял руку и рассеянно провел ею по лицу.
– Да, пожалуй, да…
– Вы потеряли сознание, – сказал доктор. – Видимо, очень устали.
– Да, – отозвался Саттон. – Чертовски устал.
Продолжай! – думал он. Давай спрашивай еще. Тебя же проинструктировали. Лови меня на слове, пока я слаб и беспомощен. Качай из меня информацию, как воду из колодца. Ну давай, спрашивай, зарабатывай свои вонючие деньги!
Но он ошибся.
Врач выпрямился.
– Надеюсь, вам скоро станет лучше, – сказал он. – Но если почувствуете себя неважно, позвоните. Я оставил на камине визитную карточку.
– Благодарю вас, доктор, – ответил Саттон.
Он проводил врача взглядом, дождался, пока закрылась дверь, и рывком сел. Быстро осмотрел номер. Одежда валялась кучей посреди комнаты. Портфель? Лежит на стуле. Обыскан, без сомнения. Содержимое, конечно, сфотокопировано. Всю комнату конечно же пронизывают насквозь лучи-шпионы. Уши слушают, глаза глядят.
Но кто? Кто, черт возьми? – спрашивал он себя. Ведь о его возвращении не знала ни одна живая душа. Никто не мог даже догадываться. Даже Адамс. Об этом просто невозможно было узнать. Как же они узнали?
Странно… Странно, Дэвис в космопорту прекрасно знал его имя, а потом начал врать и изворачиваться, чтобы скрыть это.
Странно и то, что Фердинанд солгал, – они, видите ли, двадцать лет берегли его старый костюм. Чушь какая! Но еще более странно, что Фердинанд, обернувшись, заговорил с ним так, как будто он отсутствовал не двадцать лет, а каких-нибудь пару дней, не больше.
Все было организовано, думал Саттон. Отработано до мельчайших деталей. Механизм, точный, как хронометр, был заведен на момент моего появления. Но кто мог меня ждать? Еще раз, с самого начала: никто не знал, что я вернусь. Что я вообще вернусь. Даже если, допустим, кто-то и знал, для чего было затевать всю эту суету?
Откуда им знать, думал он, что у меня с собой. Даже если бы знали, что я возвращаюсь, и то это было бы в миллион раз вероятнее, чем если бы знали, почему именно я возвращаюсь. А если бы узнали – не поверили… Конечно, если бы они осмотрели корабль, вот там-то им было бы чему удивиться. Тогда то, что происходит, еще можно хоть как-то объяснить. Но у них не было времени осмотреть