мне, скажем, корм не нужен, я рыбы да балыка насолил до конца жизни, более чем достаточно.
– В чём тогда цимус?
Хозяин поводил снова какое-то время взглядом по столу и брякнул:
– В тарелках. Я так полагаю, что у нас, как и у американцев, должны быть ангары с летающими тарелками. И кто, как не физики…
– Есть подходящее место, – резанул гость. – В Ганушках! Тарелок не обещаю, но пара «пилотов» легко сыщутся. – Шутка как-то не отдавала теплотой юмора. – Хорош папе нос крутить, говори, зачем они тебе.
– Лан. Я знаю о резерве и знаю, приблизительно, кого и куда распихали по-крупному, да и остальное тоже понятно. Приличные места все разобраны, если только кто-то где-то обделался. Наука же вне оборонки вряд ли кого интересует, они нищеброды, две трети уже поубегали. Но думаю, скоро деньги и туда начнут закидывать. А там омут глубокий, годами можно вкладывать, а эффекта и не увидеть. Понимаешь, о чём я? Да, и по делу. – И тут блуждание его глаз прекратилось, взгляд стал монолитным. – Если нефть не начнём в науку перековывать, то лет через тридцать ляжем. А с моими навыками я там буду аккурат на месте, поболее, чем другие.
– Хм, слова мужа. – Гость сидел, обдумывая. – Пожалуй. Что ж, считай, договорились. Будешь там осетров разводить, – двусмысленно добавил он.
Через две недели приказ был оформлен, и начался путь Кассандра в Конфитюры. Хозяйство своё он продавать не стал, а передал полностью местному колхозу, сказав председателю странную фразу: «Это ваша доля». Там вскоре началась настоящая вакханалия: мужики ходили с бреднями, кидали борную кислоту, но улова особенного не было. Поэтому по осени кто-то прокопал ковшом дамбу и спустил воду, естественно ради рыбы. К чести местного народонаселения, нашлась пара совестливых и хозяйственных мужиков, которые попросили у председателя бульдозер и кусок трубы и восстановили, как смогли, дамбу под весенний паводок.
Хозяйский дом к весне разграбили, металлическую дверь вырвали трактором вместе с куском стены, всё унесли, крышу разобрали и даже доски из пола повыпиливали.
В апреле основной пруд наполнился до краёв, но вода нашла лазейку под новой переливной трубой, и дамбу размыло полностью, даже ниже прежнего основания, образовав глубокий овраг, куда и упала труба. На дне его как-то мальчишки нашли старую зелёную медную монетку, повертели в руках да и швырнули в кусты. А напрасно, ведь это и были остатки той самой «солёной рыбы», которой, по словам хозяина, он запасся впрок. Одна такая монета уходила на аукционе от ста до четырёхсот долларов. Наш герой знал, чем занимался. Рыба была прикрытием и отличной маскировкой раскопок.
Первую партию монет и украшений, найденную в захоронении на вершине того самого холма, он отправил в музей на экспертизу. Не получив ответа, поехал разбираться. И тогда ему открылась потрясающая картина хищений из музеев страны, сотни тысяч редчайших музейных экспонатов были вывезены за границу. Вывозили полотна, книги, а уж о монетах, не слишком любимых музеями и державшихся в запасниках,