а что?
Я чуть было не сказал: «Давайте тогда познакомимся». Но удержался. Хотя в голову лезла всякая чушь.
– Курю, – повторила она. – А что дальше-то?
– Дальше? – переспросил я, глядя за ее спину.
Дина закончила наконец свой набег и размеренными шагами приближалась к нам.
– Дальше – тишина, – сказал я. – Помяни меня в своих молитвах, нимфа.
– Что-о-о?
Глаза у нее стали совсем круглые. Практически как браслеты.
– Пакетик лаврового листа, – безмятежно сказала Дина, подойдя к нам.
– Шестьсот рублей, – медленно проговорила кассирша, не сводя с меня глаз.
– А, пожалуй, не буду брать никаких сигарет, – небрежно сказал я деревянным голосом и направился к выходу.
Шаги, правда, были не очень твердыми. Как у космонавта после нескольких месяцев на орбите.
Да еще все смотрят.
Нетвердость шага приключалась в жизни довольно часто – по многим причинам, одной из которых является просто достаточное количество лет, проведенных по эту сторону смерти. Как следствие, увеличивается набор ситуаций, заканчивающихся нетвердой походкой. Самая продолжительная из этих ситуаций – твой сын. Длится уже двадцать лет. После Нового года будет старше.
Сначала – крик по ночам и твердое понимание того, что вставать не будешь. От этого стыд. Но проходит. Потом – учителя в школе. Всем надо хороших отметок и неразбитых окон. Пытаешься объяснить, что ты на их стороне, но столько хороших отметок он получить не в силах. «Слишком много училок, па».
Согласен, но при чем тут сломанные руки?
В принципе, виновата цикличность. Ведь как мы взрослеем, в конце концов? Произносишь грубое слово, как твой отец. Начинаешь пить вино и водку. Потом раздеваешься и ложишься с кем-то в постель. Тоже, очевидно, как твой отец. Хотя о деталях можно только догадываться. А потом твой сын вдруг ломает руку, как сын твоих родителей. То есть ты сам. И все. Круг замкнулся.
Оказалось, что Вера не успела сходить на родительское собрание. Проводила в это время точно такое же у себя в школе. А потом – четыре станции на метро плюс переход на Таганке. В общем, не успела. И на следующий день эта новая классная дама стала сверять журнал. Когда дошла до Володьки, у него все графы были пустые.
Имя с фамилией прошли гладко. Работа родителей тоже не удивила ее. Проблема возникла с национальностью.
Володька сказал, что он русский.
В конце концов, ему было лучше знать. Человек должен иметь право быть тем, кем он себя ощущает.
Но учительница опустила глаза в журнал и строгим голосом прочитала только что записанную фамилию. Очевидно, решила бороться с неправдой. При всем классе. Которому, в общем, надо совсем чуть-чуть.
Закончилось во дворе позади школы. Володька так и не рассказал, с кем он там дрался. Перелом получился довольно сложный, поэтому делали операцию. А я пытался тогда впервые бросить курить.
Не получилось.
Зато узнал кое-что про футбол. Володька ждал целый месяц какой-то бразильский матч, но операцию делали именно в этот вечер. И