.

сказала я, почувствовав на своем плече дыхание Джорджа.

      – Ага, – весело кивнул он. – Именно здесь обнаружили ступню мистера Данна. В вазе для фруктов на кофейном столике.

      – Прелестно.

      Я прижала к стеклу кончики пальцев. Иногда можно таким способом получить какую-то информацию из прошлого, даже если солнце еще не полностью село за горизонт. Я закрыла глаза и прислушалась. Есть что-нибудь? Нет, ничего. Только птица поет в кустах. Дом как дом.

      Учитывая то, что дом простоял необитаемым больше тридцати лет, ключ в замочной скважине повернулся на удивление легко. Локвуд вошел первым, за ним медленно потянулись все остальные. Я со своим рюкзаком пристроилась последней. Видите ли, если Холли знала о существовании черепа, то Киппс нет. И не нужно ему было о нем знать. А я, кроме того, хотела переброситься с черепом парой слов.

      – Просыпайся, череп, мы на месте, – тихо сказала я, поднимая рычажок на крышке банки. – Заношу тебя внутрь.

      – Зачем? Пусть тебе твои живые друзья помогают. Я в их число не вхожу.

      Я закатила глаза. Сегодня череп весь день был не в настроении, дулся, ворчал с той самой минуты, когда я возвратилась после встречи в Доме Фиттис.

      Мое согласие вновь поработать с Локвудом оскорбило и разозлило череп сверх всякой меры. Я сильно встряхнула рюкзак и сказала:

      – Просто сообщай мне, если что-то почувствуешь.

      – И не подумаю. Почему ты все время держишь меня в рюкзаке? Я устал, меня уже тошнит от твоего рюкзака. Вытащи меня.

      – Не сейчас. Вытащу, как только представится случай.

      – Стесняешься меня, да? Ну, скажи, стесняешься?

      – Стесняюсь? Я? Тебя? Старой заплесневелой черепушки? Ты о чем, приятель? – Я заглянула в банку и увидела злую заносчивую гримасу на лице черепа. – Господи, успокойся же, наконец. Ты призрак Третьего типа. Очень редкий. Никто не должен слышать, как мы с тобой разговариваем, иначе конец. Киппс никак не должен знать об этом. Погоди немного, чуть позже я с тобой свяжусь. И перестань капризничать.

      – Разве можно в таком тоне разговаривать с такими ценными собеседниками, как я? Я должен сказать… Ой!

      Как только я перенесла череп через порог, его лицо застыло. Видно было лишь, как бешено пульсирует на нем одна-единственная прозрачная зеленоватая жилочка. Глаза у черепа выкатились, стали большими как блюдца и выражали сейчас высшую степень отвращения.

      – Что – «ой»? – спросила я.

      Череп дважды моргнул, лицо его вновь ожило.

      – Ничего. На секунду мне показалось, что я чувствую… Нет, я ошибся, наверное. Старые заплесневелые черепа часто ошибаются. Забудь.

      Тон черепа меня не убедил и не успокоил. Ладно, расспрошу его позже, потому что Киппс уже направляется мне навстречу через холл. Я закинула рюкзак за спину, глубоко вдохнула и начала собирать свои первые впечатления от дома номер семь.

      Я стояла сейчас в тесном холле, вдоль его левой стены поднималась лестница, ведущая на второй этаж. Как и в гостиной, ковер здесь