не налетал, – жалобно перебил Корюшкин.
– Налетал, налетал! – неумолимо говорил Монюков. – И в этом вообще ничего страшного нет, если соображать, на кого… Но, с другой стороны, Волохова не тот человек, которой слабеет в темноте… Ты же знаешь ее характер. Помнишь, на летучке она нашему заву какую головомойку устроила? А Игнатьева за аморалку с работы вытурила с такой характеристикой, что он год уже не может устроиться…
Корюшкин застонал.
– Погоди ныть-то! – строго сказал Монюков. – Может, и не она… Эх, черт, зря я волос выкинул, могли бы сверить… Но даже если и она, все тоже не так страшно: в темноте она тебя могла тоже не признать.
– Я назвался, – обреченно сказал Корюшкин.
– Зачем?
– Не знаю… Спьяну. И жениться обещал.
– Вот это уже совсем пошло, – поморщился Монюков. – Тоже мне, подарок судьбы! На кой ты ей нужен, у нее муж – адмирал.
Корюшкин снова застонал и обхватил голову руками.
– Надо пойти к ней, – быстро заговорил он. – Пойти выяснить… Если что – чистосердечно извиниться… Так, мол, и так! Простите! Я не хотел.
– Что значит «не хотел»? – строго спросил Монюков. – Думай, что говоришь-то! Она все-таки женщина, и очень даже пикантная… Такого врага себе наживешь, не дай бог!.. Впрочем, и друзьями вам теперь трудно оставаться… М-да! Положение щекотливое…
– Она мне характеристику должна подписать, – почему-то вдруг вспомнил Корюшкин. – Мы с Нинкой заявление на Варну подали…
– Погоди ты с Варной, – отмахнулся Монюков. – Не до Варны сейчас! Одно ясно: молчать тебе надо! Никаких намеков. Ты не в курсе! Пока сама не даст знать… А уж если даст, тогда другое дело… Тогда оказывай внимание. С ней, старик, нельзя: поматросил – и бросил…
Он вдруг осекся – прямо к их скамейке медленно шла Ксения Вячеславна.
– Сидите, товарищи, сидите, – величественно сказала Волохова вскочившим мужчинам и сама села на скамью. – Как отдыхаете?
– Спасибо, хорошо, – быстро ответил Монюков. – Просто исключительно!
– Природа здесь великолепная, да? – Волохова чуть откинула голову назад и повела глазами, как бы приглашая полюбоваться природой.
– Великолепная! – подтвердил Монюков – Исключительная!
Возникла пауза. Разговор не получался.
– Вечер вчера был теплый, – сказала Волохова и посмотрела на Корюшкина.
Корюшкин побледнел и вдруг выпалил:
– Не помню!
Волохова удивленно вскинула брови, а Монюков с силой придавил ногу Корюшкину, но тот не мог остановиться.
– Не помню! Ничего не помню! – почти выкрикнул он. – Пьян был в стельку! Я когда выпью, ничего не соображаю! Хоть стреляй в меня!.. Вот так! Вот я какой!
Волохова наморщила лоб, и ее глаза сделались маленькими и холодными.
– Пить нехорошо! – строго сказала она. – А хвастать этим и подавно!
– Абсолютно верно! – поддакнул Монюков.
Корюшкин опустил голову и молчал.
– Ну,